Два Генриха

– Довольно, – снова махнул рукой Эд и указал на портал аббатства Святой Женевьевы. – А вот и усыпальница Хлодвига. Она построена еще при его жизни, насколько я понял. Верно, святой отец?

– Истинно, – кивнул Ранульф, – но в то время на этом месте была церковь Святых апостолов Петра и Павла. Ныне это обитель Божья. Другая – слева, если господам угодно посмотреть. – И он повел рукой в сторону излучины Сены. Потом стал пояснять: – В шестом веке там возвели базилику Сен-Венсан, потом церковь, а за ней – мужской монастырь Сен-Жермен-де Пре. В девятом веке, точнее в восемьсот шестьдесят первом году, норманны разграбили и разрушили его, а в конце десятого века Роберт Набожный приказал заново отстроить обитель. Вокруг нее большой некрополь, тоже со времен римлян. Здесь еще башня Сен-Жермен-де-Пре – первая колокольня столицы; базилика Сент-Круа, рожденная в шестом столетии; церковь Сен-Пьер с некрополем. Такое же кладбище, но уже времен Пипина Короткого, к северу от аббатства, а если мы взглянем на восток…

– Заткнись, епископ! – рявкнул Эд, так взглянув на бедного викария, что тот сразу замолчал. – Если тебе не жалко моих ушей, то пожалей уши наших гостей. И без того они уже думают, что вместо Парижа попали на кладбище, вокруг которого сплошные церкви, часовни, базилики и монастыри. Не правда ли, друзья мои? – обратился он к гостям.

– Именно такое впечатление у нас и создалось, – ответила Агнес. – Должно быть, франки целыми днями только и знают, что молятся, причащаются, исповедуются и тому подобное. Ни на что другое у них просто времени не остается. Что же, таковы и парижане? В вашем городе, как можно догадаться, тоже хватает храмов, так что и яблоку негде упасть?

– И вы скоро убедитесь в этом, как только мы проедем Южные ворота, – усмехнулся Эд.

– Церковь Святого Юлиана Бедняка, – указал викарий на храм слева, в нескольких десятках шагов. – Была построена в начале шестого века сразу после смерти Хлодвига при его сыне…

При каком именно – ни брат, ни сестра так никогда и не узнали. Агнес состроила такую гримасу, что у рассказчика пропала всякая охота пускаться в дальнейшие рассуждения о богоугодных делах сына Хлодвига Хильдебера I.

Но вот кавалькада прогромыхала копытами коней по Малому мосту и въехала в город через Южные ворота.

Агнес поглядела направо. Брат повернул голову туда же. Жалкие, покосившиеся деревянные и саманные дома встречали их, двух, редко – трехэтажные. Кривые, грязные, темные улочки меж этими домами. Сразу после моста уходят вправо, куда – не известно. Впрочем, нетрудно понять: где ни остановится взгляд, повсюду церкви, часовни, соборы и снова часовни и церкви. Собор Сент-Этьен, монастырь Сен-Кристоф, базилика Нотр-Дам-де-Пари, баптистерий св. Иоанна, церковь Сен-Ландри… дальше и говорить уже нет сил, тем более, рассказывать обо всем этом. Но здесь еще епископский дворец, Божий дом, или Дом милосердия и дом парижского епископа Сен-Ландри, восьмого по счету, который и основал эту больницу, называемую отель Дье. Туда, к божьим храмам, и ведут эти улочки шириной в 10, а где и 8 футов.

Викарий раскрыл было рот, собираясь просветить гостей в духовном плане с необходимыми экскурсами в историю, но, увидев, что они отвернулись, только вздохнул. Ну где и когда, в самом деле, он найдет себе слушателя?

Едва кавалькада миновала ворота, заговорил Генрих, к которому Ноэль обратился с вопросом.

– Улица Малого моста, – сказал король, тыча пальцем вниз, – а дальше Еврейская община. Здесь они продают, меняют, ну, и обманывают, конечно. Что их привлекло в свое время именно в это место, никто не знает, но, скорее всего, близость рынка. Вот он, перед нами, мы подъезжаем к нему. Он зовется Хлебным. Вокруг него много пекарен, все булочники живут тут, а дальше – перед Большим мостом и за ним – обосновались мясники. Удобно избавляться от отходов: река под боком. Эти места привлекают и рыбу, она крутится здесь и никуда не уходит. Когда нет дождя, с моста ее хорошо видно.

– Судя по тому, что перед мостом каменная стена, город здесь и кончается? – спросила Агнес.

Король кивнул, но прибавил:

– Дальше – предместья, как и те, через которые мы проезжали. Сен-Жермен Л’Оксеруа, Сен-Мартен, Ла Грев, – пояснил он, указывая рукой влево, прямо и вправо.

Когда проехали Сите, король повернул коня на Малую Суконную улицу, начинавшуюся у перекрестка с улицей Лантерн или Фонарной.

– А теперь во дворец, никуда больше не сворачивая, – объявил он.

– А в какой стороне Лан, государь? – поинтересовался Ноэль, вспомнив, откуда родом его мать. – Говорили, это не очень далеко от Парижа.

– Видел Большой мост, перед которым мы повернули? От него идет торговый путь во Фландрию, в Реймс, в Лан и Вермандуа. Но отчего ты спросил?

– Мать говорила, Лан – столица Каролингов. Там умер последний из них, Людовик.

– Нынче другая династия на троне, и у нее своя столица – Париж! Город Хлодвига, первого франкского короля.