Душа на осколки

Аргамон перевел взгляд с девичьего лица на Ринара. Кто бы знал, каких усилий ему стоит сейчас сидеть спокойно, наблюдая за тем, как этот идиот вновь совершает ошибку. Вместо того, чтобы выбросить из головы все те глупости, что так настойчиво вбивал туда пятьдесят долгих лет, он смотрит на Альму, собираясь действительно разрушить то, что даже еще не начал строить.

— Я прошу тебя спасти мою жену.

Аргамон хотел бы, чтоб под ним сейчас разверзлась земля. Лучше уж прямиком в ад, чем наблюдать за тем, как Ринар это произносит, как Альма это слышит, а потом поворачивается, заглядывая в серые глаза опекуна.

— Вашу жену?

— Да.

* * *

Альма впервые спускалась в подвал. Раньше ей никогда и в голову не приходило, что там может быть что-то интересное. А оказалось…

Аргамон идти с ними отказался, она его понимала. Будь ее воля, тоже не стала бы следовать за Ринаром. Ринаром, теперь кажущимся сумасшедшим.

— Прикрой глаза, там много света, — мужчина сделал несколько пассов руками, отмыкая дверь, а Альма решила не слушаться, о чем пожалела. В глаза действительно ударил слишком яркий свет, лишая на какое-то время зрения. Далеко не сразу девушка смогла различить белизну стен, такую же белизну пола и алтарь в голубом свечении. Она почему-то думала, что здесь все будет не так.

Отступив, Ринар впустил ее в комнату, зашел следом, притворил дверь. Он не настаивал на том, чтоб она тут же двинулась к алтарю, давал ей возможность самой решать, когда она будет готова. И она решалась долго.

Лишь на десятой минуте заставила себя сделать первый шаг к голубому свечению. Если честно, она элементарно боялась. Боялась увидеть мумифицированный, а то и разложившийся труп, боялась понять, что Ринар действительно сумасшедший, потому и тянула. Потому так медленно двигалась в сторону алтаря, с затаенным дыханием приближалась, чуть не зажмурила глаза, оказавшись совсем близко. Но ее страхи не оправдались.

Там лежала не мумия и не скелет. Бледная девушка, будто вылепленная из воска, была окутана тем самым искорным свечением. Черные волосы заплетены в тяжелую косу, полные губы без кровинки, закрытые глаза с длинными черными ресницами и такие же темные густые брови. Тонкие запястья покоятся на груди, которая не поднимается при вдохе. С виду, она будто спала… на самом же деле — не дышала. Альма следила за ней, как завороженная. Даже не заметила, что Ринар подошел с другой стороны, пропустил руку через облако искр, коснулся фарфоровой щеки.

— Ее зовут Наэлла, гелин. Это моя жена.

Альма перевела взгляд с застывшего спокойного лица на опекуна. Сердце кольнуло болью. Он так смотрел на нее… Так смотрел, что сомнений в том, кого этот мужчина любит, у девушки не возникло. Любит настолько, что изменить это ей не под силу.

— Что с ней произошло?

— Умерла. Около пятидесяти лет тому. В этом моя вина.

— Пятьдесят лет? — семнадцатилетней Альме рассуждать подобными категориями было сложно. Некоторым не везет столько прожить, а он столько ждет.

— Да, гелин. Мы были вместе в десять раз меньше лет, чем я жду ее возвращения.

— Но как она… Почему не изменилась?

— Это древняя магия, она запрещена, но… очень действенна.

— И вы хотите, чтобы я… Чтобы я ее вернула?

— Я отдам все на свете: Альма, если ты ее вернешь. Все, что попросишь, — он вскинул взгляд на девушку. Молящий, отчаянный взгляд. Отдаст все на свете, только полюбить так, как любит эту женщину уже не сможет.

— Вы просите отдать вам часть моей души?

— Я не имею права о таком просить.

— Но просите.

— Я пойму если ты откажешься.

— Но вы сделали все, чтоб отказаться я не смогла. Я у вас в должниках, мой лорд, и свой долг я отдам.

Альма гордилась тем, чтоб голос ее звучал уверенно.

— Ты ничего мне не должна, Альма, но если спасешь ее, я буду должен тебе всегда. Что угодно, когда угодно. Любая твоя просьба.

— Я хочу оказаться отсюда подальше сразу после того, как… — девушка снова бросила взгляд на Наэллу, — как спасу ее для вас.

Не оборачиваясь, девушка вышла из комнаты. Ей было больно находиться там. Больно видеть, как он смотрит на свою любимую, больно думать, что ее он ждал пятьдесят долгих лет. Больно осознавать, что из-за одной только мечты вновь быть с ней, так настойчиво отказывался от самой Альмы. Это все было дико больно, но отказать ему Альма не смогла бы.

* * *

Дни пошли за днями, в доме вроде бы ничего не поменялось, а в мире Альмы перевернулось все. Она наконец-то поняла, кого… а скорее что должна благодарить за то, что когда-то ее забрали из сырой обители. Благодарить или проклинать.

Наука кальми давалась ей легко. Видимо, все дело в том, что науки как таковой и не было. Лишь книги, без намека на указания к действию. В каждом фолианте писалось, что важен момент дозревания. А она еще не дозрела. Маленький просвет зелени до сих пор оставался.