Душа на осколки

— А вот это вопрос уже не ко мне, Альма. Как вы делитесь, я не знаю. Знания утеряны, остались только обрывки, догадки, сказки. Я все это тебе покажу, потом. А сейчас расскажу, что знаю. Раньше кальми действительно были в почете. Их уважали, им часто поклонялись, ведь все знали, что рано или поздно помощь может понадобиться каждому. У их младенца может остановиться сердце, их жена может умереть при родах. Никто и никогда не оспаривал право кальми самостоятельно выбирать, кому помочь. С кем поделиться своей душой. Просить приходили многие, а вот соглашались они далеко не всегда. Чувствовали, когда это правильно, а когда нет. Так было до той поры, пока не начался очередной мятеж среди людей, восстание против правящей тогда верхушки. В основном, лордов, конечно, тогда их было еще великое множество, но во власти были и люди, полукровки. И пусть у них была армия, сила, власть, даже их настигал гнев простых смертных, а умирать не хотел и не хочет никто. И вот тогда они вспомнили о кальми. Их искали по всей стране, искали, находили, а потом использовали привилегии, которые дарует магия кальми. Разница была лишь в том, что теперь девушек с фиалковыми глазами уже не спрашивали, хотят ли они помогать кому-то. Это стало их обязанностью.

— Но как, если в сказке было сказано, что они получают указ свыше…

Аргамон грустно хмыкнул, взгляд мужчины остекленел.

— Не торопись, гелин, все узнаешь. А еще… у кальми ведь есть резерв.

— Какой?

— Нет единого числа жизней, которое может спасти любая кальми. Кто-то способен лишь на два спасения, кто-то на семь, десять, двадцать. С каждым новым отколовшимся от души осколком, радужка меняет цвет. Если в кальми заложена помощь пятерым, соответствующий сектор вновь станет карим, зеленым или серым. Кальми знают, когда их резерв почти исчерпан. А без души не могут жить и они, потому последний осколок всегда оставляют для себя. Оставляли до тех пор, пока выбор был за ними. А в древней Азарии не спрашивали. Просто заставляли. Не спасешь — умрешь, спасешь — тоже умрешь. Выбор невелик. Многие предпочитали смерть, отказываясь спасать, говоря, что это не их выбор, что они не могут решать, кому жить, а кому нет… Их казни были показательными и очень жестокими, такими, чтоб остальные не упрямились, соглашаясь на легкий конец во имя спасения короля, лорда, полководца. Вот так оказалось, что и божий указ совсем не указ. Они могут спасать всех, даже лордов, даже помимо собственной или божьей воли, нужно лишь уметь «убеждать». Не впервые божественная задумка в исполнении смертных исказилась до неузнаваемости, правда, гелин? — Аргамон грустно усмехнулся, а руки Альмы покрылись мурашками. — Кальми стали продаваться как товар, кочевали из семьи в семью, а потом исчезали, исчерпав все силы.

— На наших землях почти не осталось кальми. Их очень хорошо искали. Забирали у матерей младенцев, заглядывали в глаза каждой встречной, запрещали наводить морок на лицо. Закончилось все тем, что их просто не осталось. А те, что продолжали рождаться… Люди сами их убивали. Кальми намертво ассоциировались с подавившими мятеж власть имущими. В умах людей они очень скоро стали теми, кто спасал жизни убийцам их мужей, детей, отцов. Если говорить совсем уж прагматично, то тогдашний король Азалии повел себя как дурак. Недальновидный жадный дурак. Менее, чем за столетие, все кальми были истреблены. Им стоило позволить заводить семьи, рожать детей, стоило дать хоть немного свободы, но он с жадностью взялся распродавать их, совершенно не заботясь о будущем и забывая, что кальми — тоже люди. И их век не так долог. Истребить их оказалось проще простого, а то, с чем не справились правители, отлично сделали люди, мстя неизвестно за что. Вот уже добрых двести лет встретить настоящую кальми — сродни чуду или миражу.

— Но почему вы так уверены, что я кальми? Если их истребили, то я не могу быть одной из них.

— Видимо, истребили не всех. Кроме того, я ведь говорил, они могут появляться через поколение, могут появляться в тех семьях, где кальми не рождались. Очень редко. Намного реже, чем в те времена, и чаще всего люди тут же с ними расправляются, по старой памяти, на всякий случай, но тебе повезло. Ты попала в обитель. В настолько глухую местность, что там некому было тебя разоблачить. А еще тебе жутко повезло с наставницей, она до последнего пыталась убедить меня, что я ошибаюсь, что кальми у них нет. Но я-то знал. Сам видел тебя когда-то, когда ты была по поручению в поселке, сначала не поверил своим глазам.

— Что вы делали там? В забытом богом поселке?

— Искал таких, как ты, гелин. Всегда искал и вот, нашел, — Аргамон замолк на какое-то время, а потом продолжил. — Мы пообещали в обители, что обеспечим тебе безопасность. Это все, о чем они просили. В общем-то, это, пожалуй, все, что я знаю о вас. Остальное мы почерпнем из книг, что-то ты поймешь сама. В тебе есть магия. Больше, чем мы рассчитывали. И радужка ведь уже почти фиолетовая, правда?

Альма кивнула.

— Ну вот, ты почти готова.

— К чему?

— Это, пожалуй, лучше рассказать уже не мне.