Душа на осколки

— Я предложу тебе подумать хотя бы до совершеннолетия.

— Зачем? Это связано с тем, что я… Это связано со сказками Аргамона?

— Да.

Альма закрыла глаза, выдохнула.

— И тот долг… То, о чем мы говорили в первый вечер: это тоже связано…

— Да.

Кивнув, девушка вновь отвернулась к окну. Больше вопросов она не задавала. Видимо, решила, что сможет сопоставить все сама. Ринар даже не сомневался, что девочка сможет. А то, что не удастся осознать самостоятельно, спросит. Но не сейчас, когда будет готова.

Глава 11

Ночь, которую, Альме казалось, пережить она просто не сможет, прошла. Было противно, страшно и обидно. То и дело вспоминалась его нежность, а потом слова о любви к другой, а еще о том, что ему что-то нужно. Чувствовать себя инструментом в руках человека, пусть и любимого, было отвратительно.

Зато это помогла девушке принять окончательное решение. Отрезвило лучше любой взбучки, встряски и красивой лжи.

Она действительно должна Ринару. Должна за то, что вытащил из обители. Как бы она ни считала старый монастырь своим домом, это дыра. Ей суждено было прожить жизнь там, не увидев и части из того, что стало доступным за годы в этом доме.

Он дал ей кров, обучил, относился лучше, чем можно было рассчитывать. Все испортила лишь ее глупая любовь. Не будь ее, все действительно было бы идеально. И вот за эту почти идеальность Альма ему должна. А еще должна за то, что он не позволит покинуть свой дом без средств и планов.

Вот только ходить у Ринара в должницах девушка не хотела. Лучше расквитаться, и чем быстрее, тем лучше. А для этого нужно знать, чем же она может расплатиться.

На следующее утро, за завтраком в столовой, ее ждали два одинаково суровым молчаливых мужчины. Они не ели. Только напряженно следили за тем, как она проходит к своему месту, опускается на стул, желает доброго утра и приятного аппетита, берет в руки чайную ложечку, размешивает сахар в чае.

— Мой лорд, я бы хотела поговорить после завтрака, — к Ринару девушка обратилась, не поднимая на него глаз.

— Хорошо, — а вот он пристально следил за ней.

— Я была бы благодарна, если вы, Аргамон, присоединились к нам.

— Хорошо, гелин. Что-то случилось? — Аргамон попытался заглянуть ей в лицо, чувствуя неладное, но она лишь пожала плечами. На этом разговор был окончен. А весь завтрак для девушки так и ограничился помешиванием чая. В горло не полез бы и кусок.

Немного позже, уже в кабинете, она вновь заставила себя заговорить.

— Я хочу знать, что происходит с моими глазами. Я знаю, что вам это известно. И прошу, — девушка кинула умоляющий взгляд на учителя, — не пытайтесь меня обмануть или оградить. Мне нужна правда.

Сразу же отвечать Аргамон не стал. Сначала бросил взгляд на Ринара, облокотившегося о стол, потом на стоявшую посреди комнаты Альму, и лишь потом заговорил.

— Ты ведь внимательно читала сказку, гелин. Там почти все правда. Мне нечего добавить.

— Значит, перескажите сказку, Аргамон. Но перескажите так, чтоб я поверила. Чтоб поняла, как это касается меня. И как это касается вас, — она всего лишь на долю секунды бросила взгляд в сторону Ринара, а потом вновь повернулась к Аргамону.

— Ты — кальми, Альма, — получив еще один кивок от Ринара, Аргамон заговорил. — Это не сказки. Когда-то их было достаточно много. Кальми рождались в семьях через несколько поколений. Иногда появлялись в обычных человеческих семьях, иногда в магических, от чего это зависит, не знал никто. Но раньше люди очень радовались появлению такого ребенка. Это было сокровище и благословение, Альма. Это было спасение, а потом вековая благодарность за дарованный второй шанс. Женщины молились, чтоб в их семьях родилась девочка с фиалковыми глазами. У вас особые свойства души, Альма. Вы способны ею… делиться. Вы можете разжигать потухшие жизненные свечи одним своим прикосновением.

— Как это?

— Кальми умеют воскрешать. Вам дана особая магия. Магия, подобная божественной, та, которую не дано постичь ни человеческим магам, ни лордам. Только вы, девочки с фиалковыми глазами, способны на подобное волшебство. Когда рождается кальми, ее глаза какое-то время остаются фиолетовыми, а потом этот цвет пропадает, чтоб раскрываться уже постепенно. Сектор за сектором, год за годом ваша сила зреет. Душа зреет. И когда радужка вновь становится одноцветной, это значит, что вы готовы.

— К чему?

— Делиться.

— Чем?

— Жизнью.

— Как?