Душа на осколки

Альма понятия не имела, почему он ведет себя так, но объяснять подробно ей снова не стали, просто вздохнули облегченно, когда она наконец-то «нагулялась» и можно было спокойно вернуться домой.

После того похода, каким бы странным он ни был, Альма поняла, что больше не может постоянно сидеть в замкнутом пространстве, живя от приезда до отъезда… мужа.

За три месяца даже к этому слову она более-менее привыкла. И к тому, как они живут Со многим смирилась, чему-то по-прежнему пыталась сопротивляться. Даже в чем-то побеждала. Нет, собственный амулет дать ей Ринар отказался, зато амулет для нее теперь имелся у управляющего, а Альме положены были выходы в город по первому требованию, к сожалению, всегда в сопровождении. Но даже эту уступку пришлось долго и нудно вытягивать из такого подчас покладистого мужчины.

Сегодня был именно тот день — очередной выход в город.

Накинув на голову капюшон, прикрывающий не только волосы, но еще и большую часть лица, Альма прохаживала по торговым рядам с корзинкой. Сзади следовала охрана, без которой выходить было запрещено.

Перед ней тоже расступались, как тогда перед Ринаром. О ней здесь давно разошлись слухи. Немудрено — жена лорда, ведущая затворнический образ жизни, разжигала интерес в умах.

Говорили, что это девушка небывалой красоты, потому-то постоянно и набрасывает на голову капюшон — лорд слишком ревнует, когда на нее смотрят.

Альме же было совершенно не важно, что о ней судачат. Она пыталась наслаждаться вылазками, слушала гомон города, крики людей, шум толпы. По сути, ведь никогда она не была в полной мере свободной: в детстве жила в обители, стены которой девушка покидала всего несколько раз, в юности весь ее мир ограничивался поместьем Ринара и ближайшим городом, в который без сопровождения попасть было тоже крайне сложно, во дворце о каждом шаге приходилось докладывать королеве, а теперь она жила за щитом. Видимо, именно поэтому так грезила другой, свободной жизнью. Грезила полями и раздольями, возможностью выехать в чистое поле, спешиться и закричать во весь голос, что свободна. А потом добровольно вернуться домой, потому что свободна и в этом.

Сейчас эта мечта была слишком призрачна — Ринар до сих пор не доверял. Сколько бы раз Альма ни клялась, что с побегами завязала, что просто не хочет чувствовать себя арестанткой среди свободных людей, он оставался непреклонен. Это для ее безопасности… Такое впечатление, что ей может что-то угрожать…

— Ты же только из столицы, Брэн? — Альма остановилась у лавки с пряными травами, взяла в руки букетик лаванды, поднесла к лицу, непроизвольно прислушиваясь к диалогу торговцев.

— Из столицы, Рин, из столицы…

— И что там?

— Стая.

Кажется, тот собеседник, который приехал, был не слишком расположен к беседе или ждал, когда его будут умолять рассказать о путешествии в красках. Дождался — через несколько минут умоляли уже несколько человек.

— Был во дворце, предлагал свои ковры. Наслушался… — чтобы разглядеть мужчину, Альма даже чуть приподняла капюшон, продолжая подносить к лицу все новые и новые букетики сухих разноцветов. Будучи фрейлиной, она часто видела заезжих торгашей, но этого не узнала — простой мужик с небольшим животом и явной уже проплешиной наверняка выеденной любящей женой и парой-тройкой деток. Человек. Простой человек.

— Чего наслушался?

— Сплетен, конечно! Чего же еще?!

— Например?

Примеров была просто тьма. Альма вдруг осознала, с какой жадностью воспринимает информацию. Это ведь ее жизнь. Долгих восемь лет она провела в окружении тех людей, о которых теперь судачили на рыночной площади.

Говорят, у короля новая фаворитка, а еще на него было совершено два покушения, благо, неудачных. Хотя кто его знает, благо ли? Королева повздорила с братом, лордом их Приграничных земель, принцессе нашли жениха… Альма впитывала каждое слово, боясь пропустить хоть что-то.

— Будете брать, миледи, — даже не заметила, как сжала очередной букет слишком сильно. Так, что он начал осыпаться. Владелец лавки, который и начал разговор о столице, подобного не выдержал, привлек внимания к себе.

— Да, буду, — Альма потянулась за кошельком, пытаясь вновь вникнуть в разговор, после того, как ее отвлекли.

— Кальми? При дворе? — девичья рука на какое-то время застыла на мешочке. — Глупости, Брэн, как есть глупости! Их нет давно. Всех истребили.

— Всех не всех, а одна, значит, затерялась. Говорят, ее долго прятали при дворе, а потом один из лордов к рукам прибрал. Конечно… Не хотят они помирать, и так живут дольше нашего раза в три-четыре, так еще и подстраховаться не против никогда…

— Что за лорд?

— Уж много ты хочешь, — Брэн явно хмыкнул, — кто ж тебе скажет? Явно какой-то важный. А тебе-то зачем?

— Ненавижу это отродье… — в голосе говорящего было столько злости, что Альму непроизвольно передернуло.

— Лордов, что ль, ненавидишь?

— Тех, из-за кого лорды себя всесильными чувствуют. Попадись она мне в руки, я б…