Душа на осколки

— Спать? Думаю, пока рановато. Но спасибо за заботу, гелин.

— В путь? — она остановилась посреди комнаты, сложив руки на груди.

Ринар хмыкнул, закрыл книгу, а потом отложил ее, подобно жене скрестив руки.

— Я свободен целую неделю, Душа. Зачем мне уезжать?

— Вы собираетесь провести ее здесь?

— Да, мы проведет ее здесь.

Альма кивнула, чувствуя, как гнев мешается с предвкушением. Неделя… и… мы.

— Ну что ж, приятное времяпровождения, милорд, не буду вам мешать, — пытаясь никак не показать, насколько новость взбудоражила, Альма улыбнулась, планируя выйти из библиотеки, чтоб уже потом, закрыв за собой дверь, думать о том, что это значит.

— У нас будет очень, — а потом пискнуть не успела, как оказалась притянута за руку, усажена на колени, поцелована в нос, глаза, щеку, шею… — Очень приятное времяпровождение, Альма.

* * *

Неделя с ним была куда более насыщенной, чем семь дней без него. И этой насыщенности Альма была рада далеко не всегда. В первые несколько вечеров девушке казалось, что его рядом слишком много. Сложно так сразу смириться, что человек, который в последние годы жил лишь в мыслях, вдруг материализовался как часть твоей жизни. Даже не часть — центр.

А его, кажется, устраивала только роль центра. Он постоянно был рядом — утром, проснувшись, Альма видела лицо мужа, совместные завтраки, обеды, ужины, нездоровый интерес к тому, как она проводит дни. Девушка будто чувствовала на себе его взгляд постоянно, а так хотелось убежать…

Он-то для себя все решил. Крепость сдалась. Причем сдалась совершенно добровольно, а теперь самое время использовать это в свое удовольствие. Ринар вел себя так, будто его ничего не заботит и не волнует. А Альму все очень волновало.

То, что так глупо впустила его в свою жизнь, что по-прежнему злится, но теперь это делать куда сложней, что он каждый раз спрашивает про эти чертовы флакончики и она каждый раз пьет, не забывая напоминать, что дети от него — последнее, что ей нужно, что он почему-то хочет знать каждую ее мысль, а она всячески пытается отгородиться, спрятаться, сбежать. Если не за пределы щита, то хотя бы внутри себя.

Зачем он тогда приехал во дворец? Специально ради нее? Зачем провел ритуал? Зачем ему все это: если есть Наэлла? Ни на один вопрос ничего нового, во что Альма поверила бы, Ринар так и не ответил. Зато требовал, чтоб рассказала, как прошли ее восемь лет, почему отдала второй осколок, что планировала делать дальше, о чем мечтала, как докатилась до того, до чего докатилась? И вечно требовал снимать морок, когда они остаются наедине. Это становилось последней каплей. Альме куда проще было остаться без одежды, чем без своей последней защиты. Она ненавидела его, когда он добивался своего, а он добивался. Но ее ненависть, кажется, это уже привычно просто прелюдия.

— Видите, вот там гнездо? — когда Альма вышла во двор, Ринар с управляющим стояли на крыльце. Дворецкий указывал куда-то пальцем, а лорд кивал. — Это гнездо лейлек. Нельзя убирать, говорят, счастья в доме не будет, деток…

Проходя мимо, Альма еле сдержалась чтоб не ухмыльнуться. Деток в этом дом не будет не из-за лейлек…

Она успела уже преодолеть половину расстояния до конюшен, когда ее нагнал Ринар. Окликнул, девушка не отреагировала, но это не воспринялось как явный признак неготовности говорить. Нет, он обогнал, преградил дорогу, дождался, пока девушка вскинет голову.

— Ты кататься? Можем вдвоем.

— Можем, — Альма кивнула. — Но не будем. У вас дела, мой лорд. Дом требует внимания хозяина. Тем более хозяин приходящий… Потому я на вашем месте вернулась бы к делам…

Когда девушка проходила мимо, Ринар придержал ее за талию, коснулся губами щеки, шепнул:

— Люблю, когда ты злишься без причины, — а потом отпустил.

Быстрым шагом направился обратно к дому.

Без причины… В том-то и проблема, что причин у Альмы было слишком много. Оставалось лишь выбирать, из-за чего злиться сегодня: из-за заточения, навязанного общества, неожиданного отъезда или приезда, флакончика с зельем, слишком сладких слов?

В тот день конная прогулка выдалась дрянная. Сложно наслаждаться, когда мысли постоянно возвращаются к нему.

Всю неделю Альму раздражали пристальные взгляды, а еще больше раздражало то, что когда она их не чувствовала, начинала нервничать, сердце падало в пятки, будто он уже уехал…

За семь дней он явно собирался решить все проблемы в этом доме. Его внимания вечно требовал управляющий, по утрам Альма часто заставала его за письменным столом, как оказалось позже, он формировал еще и письменные указания, разведенные во времени. А еще его очень волновало, почему Альма так настойчиво уклоняется от исполнения обязанностей хозяйки.

Когда-то, после очередной совместной относительно мирной трапезы, Ринар задал вопрос в лоб.

Она в лоб же и ответила:

— Зачем я буду выбирать занавески, которые следующая хозяйка снимет? Это ведь может случиться совсем скоро… Вдруг очередной леди Ринар не понравится беж? А бедным горничным придется день потратить, обряжая карнизы.

— Какой очередной леди Ринар?