Душа на осколки

— Насколько я знаю, в данным момент их… простите, нас… двое. Значит, третьей…

— Не мели чушь, Альма.

— Какая чушь, милорд? Как истинная жена лорда, я искренне желаю, чтоб вы были счастливы. К сожалению, я счастья подарить вам не могу, потому жду не дождусь, когда найдется та, которая сможет… Ей и выбирать цвет занавесок…

— Альма… — предупреждающий оклик остался без ответа. Альма вышла, хлопнув дверью, а потом шагала по влажной после дождя земле, вдыхая полной грудью воздух… как тогда, и пытаясь держать спину ровной — Ринар смотрел в окно. Она уже много лет жила будто бы с одним единственным осколком души, а болеть это осколок умел так, как не могла бы болеть и целая душа.

Девушка сама понимала, что это песня без конца, что она может либо смириться, либо сопротивляться, но тогда придется искать силы заставить себя не любить, не думать, не наслаждаться. И дело как раз в том, что второе сделать она не могла, а первое было слишком страшно. Потому эти семь дней превратились в муку. Сладкую муку.

— Почему не предупредила, что поедешь кататься?

— А я должна была?

— Ты моя жена?

— Не я одна…

Очередная ссора и примирение.

— Сними морок.

— Не указывайте мне, что делать.

— Перестань выкать.

— Вы никогда не делаете то, о чем прошу я, потому…

Очередная ссора и примирение.

— Ты будешь скучать?

— Я закачу пир.

— Будешь вспоминать?

— Выпью бутылку лучшего найденного в доме вина. Одна.

— Станешь встречать в следующий раз у ворот?

— Прикажу их сковать так, чтоб больше не открывались.

— Вот видишь, ты уже чувствуешь себя хозяйкой…

Внеочередная ссора и очередное примирение.

— Почему нам накрыли на двоих? Неужели трапеза пройдет без дорогих вашему сердцу пустых приборов?

И снова ссора.

— Выпьешь, Альма?

Сотая за неделю попытка испепелить взглядом, а потом вкус горечи на языке.

— Иди ко мне, моя гелин…

Тысячная попытка сопротивляться ему и тысячное поражение. Такое сладкое. Сладкое мучительное поражение.

Уехал Ринар как и обещал — ровно через неделю. Альма стояла на террасе, кутаясь в шаль, пыталась смотреть по сторонам, под ноги, главное — не на него.

— Я приеду через неделю, — понимая, что инициативы от нее не дождется, Ринар передал ждущему конюху узды, подошел к жене, притянул, поцеловал, вроде бы напоследок, но это вряд ли… Он еще в спальне думал, что целует в последний раз перед расставанием, а оказалось, что после того прощания он еще трижды целовал. И каждый раз — напоследок.

Всю неделю Ринар провел, наблюдая за своей гелии. За ее внутренней борьбой, за ее повадками. Вспоминал ту Альму, которая больше десяти лет тому появилась на пороге его дома и отмечал то новое, что появилось в ней позже, когда он уже отпустил ее.

Еще долго из головы не выходил тот сон. Поистине страшный, жуткий, кошмарный. Он даже несколько раз просыпался ночами, снова в холодном поту и со страшными мыслями в голове, а потом прижимал ее ближе, зарывался лицом в огненного цвета волосы, каких не видел больше ни разу, ни у кого, вроде бы успокаивался… до очередного кошмара.

А теперь пришло время расставаться. Он хотел бы остаться. Хотел бы сделать это место совсем безлюдным островом, на котором есть место для двоих — для нее и него, но пока рано. Пока он связан словом и обязательствами. Еще чуть-чуть.

— Приеду через неделю, — она осталась безучастной к поцелую, просто терпеливо ждала, когда отстранится. Такое поведение настораживало больше, чем искры из глаз. — Ты не успеешь соскучиться…

— Я и не буду…

Договорить Ринар не дал, поцеловал уж точно напоследок, прижался губами к уху, выдохнул тихо:

— Каждую ночь, каждый день, каждый час и каждую минуту, Альма. Будешь думать и скучать. А потом я вернусь. И ты будешь злиться, но сердечко все равно будет вырываться так, как сейчас. Я же слышу. Оно бьется так же, как тогда… Помнишь? В нашем лесу в наш праздник? Я ведь тебя нашел.

— Надо было не отпускать.

— Теперь не отпущу.

— Теперь поздно.

— Никогда не поздно, Альма.

Он уехал, а сердечко и правда вырывалось. Так хотелось, чтоб оглянулся, чтоб передумал, остался еще на день. Пусть бесит, пусть с ним сложно, пусть постоянно чувствуешь, как сомненья разрывают, но без него хуже.

Даже когда он всего лишь выехал за ворота — уже плохо. А он все мчит и мчит. И не оборачивается.

Альме казалось, что нитка от ее груди куда-то вдаль вдруг натянулась. Так уже когда-то было. Только тогда уезжала она. Думала, что навсегда. А оказалось, что никогда не поздно…

Глава 19

Через три месяца после того, как Альма стала женой Ринара, она впервые попала в город. Мужчина долго упирался, под разными предлогами отказывая в этой прихоти. Он считал это прихотью, а Альме было просто необходимо выйти за пределы невидимого, но так ясно ощутимого круга.

Впервые вышли они вместе. Ринар тогда не давал ей отойти ни на шаг. Здесь его не знали так хорошо, как в соседствующем с поместьем городке, на темного лорда смотрели с опаской, учтиво кивали, пытались заглянуть под капюшон сопровождающей его женщины, расступались.