Дурная кровь

Наёмник сражался ловко, эффектно, внушая уважение даже колдунье, которая за половиной приёмов вовсе не успевала уследить. Словно рыба, глотнувшая наконец воды, наслаждался единственным делом, которое умел делать лучше других. А вот Санторий сдавал. Привык всё ж к спокойной жизни, разомлел. И меч держал не так крепко, как раньше, и скакал не так бойко. Одной лишь смелости не отнять. Верду же приходилось защищать не только Таллу, но и следить за другом, отбивая недооценённые им удары. Наверное, именно поэтому тот, что был адресован ему, охотник пропустил.

Десятник и правда был хорошим бойцом. Ни пострадавшая нога, ни суета, ни взбесившийся охранник купца не могли его запутать. Ясно, кто здесь главный враг. Десятник приметил его сразу и прекрасно понял, что стоит первым прирезать наёмника. А уж за честь свою он не слишком беспокоился: подумаешь, со спины напасть? На войне и не такое паскудство случалось…

Верд не сразу понял, что произошло. Резануло у рёбер, повело, рука дрогнула… Пока повернулся, пока замахнулся…

Грудь человека с пустыми рыбьими глазами лизнул другой клинок. Короткий, широкий, удобный в ближнем бою. Санторий измудрился перекинуть оружие колдунье. Нежной и невинной, от которой никто и не ожидал подвоха. Особенно не ожидал его десятник. Он коснулся пальцем кончика меча, торчащего из груди, поднял руку к глазам, точно не веря в случившееся.

– Гляди-ка, – прохрипел он. Хотел добавить ещё что-то, да не довелось. Так и осел с сумасшедшей улыбкой, налипшей на мгновенно посеревшие губы. Такие только в бою и умирают. Только так и умеют.

– Я же не убила его, нет?

По щекам испуганной девушки текли слёзы вперемешку с потом. Она и отпустить рукоять не успела – та сама вырвалась, увлечённая падающим телом. Талла принялась тереть ладони о юбку, точно пытаясь отмыться. Неловко зажав рану, Верд поднялся и привлёк колдунью к себе:

– Нет, дурная, всё хорошо. Он отдохнёт только маленько…

Но солдаты на то и солдаты, чтобы не отступать, даже если не стало командира. Напротив, трое оставшихся точно сорвались с цепи, осознав, что среди выживших вполне могут выбрать нового десятника, а до того момента в доме купца можно найти ещё много всяких полезных мелочей… Словом, труса никто не праздновал. Оставшийся без меча, Санни вооружился кулаками и молитвой, Верд пытался отмахиваться, пока Талла, нервничая и сбиваясь, на ходу залечивала ему рану… Хорошую рану, правильную, нанесённую опытной рукой. Или, напротив, очень плохую. Как посмотреть. Кровь хлестала из неё что из ведра, обещая украсить наёмника очередным шрамом уже посмертно.

– Чтоб вас всех через колено да поленом! – венчал столь выразительное пожелание звон столкновения кочерги и крепкой солдатской головы. – Не зли меня, Хорь! Давай сейчас, пока не поздно!

Дарая буквально свалилась с неба. Тайник под потолком оказался замаскирован так ловко, что Верд не приметил бы его и сейчас, зная, где тот находится.

В ответ на приказ Хорь зажмурился и замотал головой, но всё же дёрнул что-то под огромной мягкой софой, что-то, за что давненько ухватился, но никак не мог решиться. Зашипело, точно искра упала в сухой мох, завоняло…

– Ложись! – гаркнула Дарая, размахивая кочергой.

И хоть и велела одно, сделала совсем другое. Ухватила кого за что удалось. Таллу – за подол, Санни – за рукав, Верда и вовсе пнула коленом, пробегая мимо. Солдаты же, уверенные, что они не дураки, как раз попадали на пол, закрываясь руками и не видя, что происходит. А что? Приказ дан – надо сначала выполнять, а думать уже опосля…

Они ещё успели выскочить в кухню. Всем известно, что добротно сложенная печь устоит, даже если от самого дома камня на камне не останется, ну, так друзьям довелось это проверить на своей шкуре. Огромный дом подпрыгнул на месте с жутким грохотом, и на несколько секунд воцарилась мёртвая тишина. А потом рухнула крыша, может, и не раздавив, но очень надолго задержав служек короля.

Хорь был умным торговцем и имел множество друзей, в том числе среди тех, кто торговал незаконным товаром, привезённым из-за моря. Привозили ему по знакомству и втридорога и пахучий порошок, которым, по слухам, король всё пытался обеспечить армию. Когда-то Хорю казалось отличной идеей заложить столь своеобразный последний рубеж обороны, но, оглядываясь на пыльное облако, в которое превратилось родное жилище, купец начал сомневаться в трезвости своего ума…

* * *

Едва выскочив на улицу, Санторий развернулся и со всего маху зарядил Хорю кулаком в челюсть. Дарая дёрнулась защитить, вклинилась между мужчинами, но купец не пытался спрятаться. И без того окровавленный, с выбитыми зубами, он надменно выступил вперёд:

– Что, убьёшь меня?

Служитель хотел было подтвердить, но всё ж одумался:

– Нет уж, дудки! Я слуга богов, а боги несут справедливое возмездие. Я не убью тебя. – Санни пихнул Верда вперёд и закончил: – А вот он, может, да. Я подержу только.

Наёмник посмотрел на них тяжёлым взглядом – на торгаша, потерявшего всё, что имел, и на его колдунью. И ничего не сказал.