Дурная кровь

Наёмник кувыркнулся вперёд, уворачиваясь сразу от трёх пик, проткнувших пустоту в том месте, где он только что стоял, неловко задел ножку кресла мизинцем ноги и взвыл так, словно металлические наконечники всё же достигли цели. Зато меч вернул, а то точно голый без него…

Кратко раздав команды подчинённым, десятник взялся за сладкое – съёжившуюся растерянную беловолосую девушку, вида столь беззащитного и невинного, что растерзать её стало вдруг для него самым важным на свете. Рыбьи глаза выпучились пуще прежнего, налились жадностью…

– А вы что это, дяденька-а-а-а! Вы что делаете?! Верд! Верд! – Девушка вцепилась в крышку тайника, срывая ногти. – Пусти-и-и!

Десятник оскалился, поймал лодыжку колдуньи, пока та пыталась наугад пнуть обидчика, пополз грязными пальцами выше, задирая юбку, пытаясь одновременно выхватить нож.

Никогда прежде охотник так не прыгал. Не помешали ни беспрестанно нападающие солдаты, почти взявшие его в кольцо, ни свист стали у самых ушей. Он всегда хорошо скакал, бойко, уворачиваясь от ударов кинжалов, а иногда, когда шибко везло, и от быстрых стрел. Но чтобы так… Сам точно спущенный арбалетный болт, Верд не ударил – сшиб, снёс с места десятника с такой силой, что тот отлетел через полкомнаты к стене и с грохотом дополнил своей скрючившейся тушей две аляповатые картины с изображением скачущих по полям коровок, почему-то осёдланных, как кобылы.

Талла с трудом оторвала от крышки своего убежища ладони, намертво прилипшие к ней от страха, и на всякий случай уточнила:

– Это же ты злодея побил, да?

Верд только сердито запыхтел: сама, дескать, как думаешь?!

Он выдернул девушку из тайника, обнимая одной рукой, словно герой тех самых модных цветных картинок, что в городе барышни скупают пачками. Ещё бы волосы развевались да рубашку до пупа расстегнуть… Хотя чего уж? Зверская рожа и порхающий меч всё одно бы испортили весь образ.

Однако не строить же из себя героя вечно? Верд отбился от одного, от второго, чудом не нанизался на пику вместе с Таллой… Врагов много, а он один. Когда-то давно дюжина солдат искалечила его играючи. Теперь охотник возмужал, поумнел (сомнительно) и приноровился сражаться и убивать. А врагов не двенадцать, а куда меньше… Десятник попытался отлепить своё тело от стены и завизжал, как собачонка, наступив на ногу, вывернутую под углом, под которым её выворачивать не принято. Без него шестеро. Шестеро искусных врагов и один Верд… Тяжело, но ведь есть шанс?

– Я борюсь за добро и справедливость! – вдохновлённый первой победой, Санторий не пожелал оставаться в стороне.

Явив свой светлый лик в кухонных дверях, он с ходу припечатал «добром», то есть увесистой половинкой оберега с Котлом, врага справа; «справедливостью» довелось приложить неповоротливого детину слева. Перекрещенные Ключ и Нож колоритно отпечатались на его физиономии. Сам же служитель, подхватив полы рясы, бойким колобком перекатился к друзьям – только пухлые ляжки замелькали.

Наверняка в голове у дурной колдуньи в этот миг играла мелодия, что сопровождает в поход доблестных воинов. По крайней мере Верд хотел надеяться, что не та пошлая песенка про доярку и мельника, которую вчера со смаком распевала Дарая. Талла выпрямила спину, сурово, подражая наёмнику, сдвинула брови. Вены её засветились неподвластной простому человеку магией. Она резко сжала кулаки, будто хватая поводья, и заступила дорогу растерявшимся солдатам.

– Я спасу нас всех! – заявила хрупкая, нежная девушка, хлеща по полу лентами серебристого света – один в один разозлившаяся кошка лупит хвостом!

Дурная надменно подняла подбородок. «Разумеете ли, с кем связались, глупцы?» – говорил весь её уверенный вид. И воины действительно усомнились, чуть отступили: ну как и правда проклянёт?

Жаль, один умный среди них всё ж нашёлся.

– Идиоты! – Десятник сам проковылял на передовую, опираясь на ножны, как на костыль. – Её колдовство не способно навредить людям!

– Да что ты говоришь? – подбоченился Санторий. – Небось и проверить вызовешься, а?

– Да легко! – Он кинулся вперёд, занося меч, наверняка испытывая жуткую боль при каждом движении.

Талла взвизгнула, вхолостую опутав воина светящимися верёвками и, бросив их, спряталась за спины друзей:

– Я передумала! Лучше вы меня спасайте!

Верд и Санни переглянулись. Понимающе так, нехорошо. Как в старые добрые… Тьфу, что такое творится? Словно место опытного наёмника занял лихой мальчишка, постучавшийся когда-то в ворота дружинного дома в Крепости, встретивший там друга, названного побратимом.

– Ну? – вопросительно буркнул Верд, едва сдерживаясь, чтобы с боевым кличем не броситься вперёд.

Санторий окинул деловитым взглядом поредевший отряд врагов.

– Что «ну»? Вон тот меч возьму только, – указал он на щуплого мужичка с широким и коротким клинком. И кинулся, улюлюкая похлеще, чем собирался охотник.

Короткий широкий клинок сменил хозяина через четыре секунды, но на том удача и закончилась.