Дурная кровь

Поддавшись чему-то чуждому, лёгкому и смешливому, наёмник коснулся губами лба девушки и пообещал:

– Я ни за что не позволю им тебе навредить.

– И Санни?

– И Санни не позволит.

– Нет, – колдунья замотала головой, – ты и Санни тоже от них защитишь? И бабу Руту?

Охотник скептически приподнял брови. Санторий носился по избе в поисках всего, что могло бы сойти за оружие, и движения его всё больше напоминали паническое бегство, а не оборону. Однако ж не прятался и не тратил время на молитвы. Готовился сражаться. Самое время бы его под шумок скормить нелюдям…

Верд усмехнулся:

– И их тоже. Обещаю.

На улице глухо щёлкнул капкан, а последовавший за ним нечеловеческий крик-рык сообщил, что щёлкнул он не вхолостую.

– А-р-р-р-ра! Аргх! – пыхтели снаружи.

Снег скрипел под разлагающимися стопами, воздух сгустился, давил на маленькую избушку с тонкими стенами. Ещё щёлчок и клац. На этот раз без вопля. Два разряженных капкана. Сколько их ещё раскидано по двору? Уберегут ли они от мертвяков или только отсрочат неизбежное?

Верд потушил свечу и на цыпочках подкрался к окну. Прильнул спиной к брёвнам у подоконника, не выпуская меча, выглянул в ночь.

Много. Их там очень много – целое кладбище! Тёмные фигуры, шатаясь, падая и вновь поднимаясь, медленно и неуклонно двигались к живительному теплу, которого сами давным-давно лишились. Иногда срабатывали ловушки, и мертвяков становилось меньше. Но от деревьев неотвратимо отделялись новые.

Мертвяк – не шварг. Убить его легко, клинок разделяет полусгнившее тело, почти не встречая сопротивления. Но тварей много, и страшны они отнюдь не острыми зубами и не могучей силой. Укус, царапина ногтя, налитого ядом мертвеца, – и вскоре армия трупов пополнится ещё одним. Правда, уже не ходячим, а замершим на веки вечные.

Тронутая тленом рука полоснула по окошку, перечеркнув витые морозные узоры. Талла вскрикнула и сразу закрыла рот ладонями. Поздно! Мёртвые культяпки ударили в слюду. С крыши сыпанулась солома, и тут же с противоположной стороны забились в дверь. Жестоко, крепко… Как бьются только те, кто не опасается раскроить череп.

Что-то свистнуло, разбило окно, покатилось по полу. Мёртвые белые зенки уставились в потолок, а рот всё продолжал открываться. Колдунья завизжала, вскочила на стол, и почти сразу, точно отвечая на крик, зарычали, заколотились нелюди. Срывая лоскуты кожи, мертвяки полезли внутрь, расширяя прореху.

– Живо на печь! – гаркнул наёмник, разделяя на части ломящихся в дом нелюдей. – Да не ты! Санторий, чтоб тебя! Вход стереги! Дурная, на печь!

За волосы подхватив мёртвую голову, охотник вышвырнул её на улицу, ещё и сбил нескольких нетвёрдо держащихся тварей, слепо тыкающихся один в другого.

– Я случайно! Простите… Я не хотела нас выдать! Я… Я… Они же люди! – Дурная с трудом сдерживала рыдания, плечи её ходили ходуном. – Они мёртвые люди!

– Зато мы живые! – Верд высунулся, чтобы снова рубануть особенно расторопных мертвяков. Воспользовался секундой, подскочил к колдунье, снял со стола, порывисто обнял. – Всё хорошо, дурная! Так просто не помрём! Главное, не высовывайся! – и шлепком направил к печи.

– Это мы пока что живые! – Санторий метко ткнул ножом в щель у косяка. Лезвие с чавканьем вошло во что-то мягкое и вновь показалось уже испачканным зеленоватой, чуть светящейся в полумраке слизью. – Они в сенях!

– Держи!

– Лови!

Только и успевали мужчины командовать, перебрасываясь оружием. Верд всадил в пустую глазницу ручку поварёшки. Мертвяк отшатнулся, мешая толпе таких же уродцев, задевая торчащую из головы ложку, но не догадываясь вырвать её.

– Ой, мамочки! – Подбадривая саму себя, колдунья бросилась к окну, с размаху выплёскивая что-то из котелка во двор. Снег зашипел, плавясь, мертвяки шарахнулись от горячих углей, попытались сбежать, но, наступая на обжигающие чёрные комки, лишь падали и попадали в ловушку капканов.

– Сказал же, на печь! Прячься, дура!

– Сам дурак! – привычно отбрехалась Талла, нагребая ещё углей из печи.

Смятые морды, боле не похожие на человеческие, отделённые от тел конечности, когтями впивающиеся в доски пола… Девчонка зажмурилась, припечатала каблуком кисть, живущую отдельно от хозяина, подцепила кочергой, выбрасывая из дому.

– Ты же боялась, дурная! – напомнил наёмник, по пояс высовываясь в окно, чтобы разогнать врагов. Сам отобрал котелок у колдуньи, обжигаясь, расшвырял угли, отпугивающие нечисть.

– И что с того? Отсиживаться теперь?

– Да! – хором подтвердили Санторий и Верд.

– Нет уж, дудки! – Кочерга сверху вниз опустилась на срывающего щеколду мертвяка, уже наполовину всунувшегося в избу. Санни, придерживающий дверь из последних сил, вытер холодный пот со лба и ножом отсалютовал спасительнице.

– Ну и молодёжь пошла, – сварливо донеслось с полатей. – Кабы мой дед-покойник видел, чаго вы тут натворили, с ходу бы вытурил на мороз!

– Скоро у него такая возможность появится, – мрачно заметил Верд, прикидывая количество тварей снаружи. – Ещё немного – и мертвяки как раз сюда вломятся…