Дурак ты, Сидоров

Не успел я об этом подумать, как в замке входной двери заскрежетал ключ. В квартиру вихрем влетели оба моих дорогих предка.

— Тимур! Ты дома? — воскликнула мать. — Ну, слава богу!

И она устало опустилась на мой диван.

— Почему трубку не брал? — накинулся на меня отец. — Зачем мать доводишь?

Это уже было слишком.

— И не думаю никого доводить! — рявкнул я. — Это вы... вы...

Пока я подыскивал слова, отец снова принялся орать:

— Что ты опять натворил в школе? Почему Николай Иванович ставит вопрос о твоем исключении?

— Ничего я не творил, — мне хотелось все-таки оправдаться. — Я Приветовне помогал орхидею вешать.

— Слышали! — всплеснула руками мать. — Зачем ты кинул горшок в учительницу?

От ярости у меня даже перехватило дыхание.

А потом я взревел:

— Во врут! Да я сам чуть шею себе не сломал! Видели бы вы, на какую лестницу она заставила меня лезть! Под самый потолок, между прочим, а там все качалось!

— На потолке качалось? — переспросил предок.

— Не на потолке, а в стремянке! — гаркнул я. Отец отшатнулся. — Я Приветовне говорю: «Держите меня». А она не стала. Мол, и так залезешь. Ну, я и уронил.

— А Николай Иванович нам рассказывал по-другому, — осуждающе посмотрела на меня мать.

— У меня, между прочим, свидетели есть! — продолжал вопить я. — И вообще, чихать мне на то, что сказал Николай Иванович!

— Вот выгонят тебя из школы, тогда посмотрим, на что ты будешь чихать, — рявкнул предок.

— И на школу мне чихать! — уже не мог остановиться я.

— Тимур! — всплеснула руками мама. — Что ты говоришь? У вас же такая хорошая школа. И престижная, и друзья у тебя...

— Ага, спохватились! — исторг я какой-то кошмарный вопль. — А раньше чего же не думали?

— Мы? Не думали? — хором переспросили предки. — При чем тут мы?

— А разве не из-за вас мне скоро придется расстаться с этой школой? — напрямик спросил я.

— Из-за нас? — отец вытаращился на мать. — Лена, ты что-нибудь понимаешь?

— Нет, — схватилась за голову мама.

— Они не понимают! — расхохотался я. — Думаете, я дурак! Ничего не вижу и не слышу? Все потому, что вы разводитесь.

— Что-о? — у отца отвисла челюсть.

— Тимурчик, кто разводится? — растерянно пролепетала мать. — С чего ты взял?

— С того! — я снова принялся орать во всю глотку. — Надоело мне ваше вранье! Делаете вид, будто все по-прежнему, а сами уже все решили. Квартиру размениваете! Мебель подыскиваете!

— Тимка! — запричитала мать. — Кто тебе это наговорил?

— Сам подслушал, — не стал скрывать я.

— Где? — отец продолжал на меня таращиться. — Где ты такое подслушал?

— Дома, — я решил выложить все начистоту. — Мама говорила тете Кате.

Предок, уставившись на мать, жалобно спросил:

— Лена, ты со мной разводишься? Совсем с ума сошла?

— По-моему, это наш сын сошел с ума, — откликнулась мать. — Ничего подобного Кате не говорила.

Ну, вот. Снова врут и прикидываются. И я грянул:

— Как это, не говорила? А кого, интересно, тетя Катя просила ничего от меня не скрывать, чтобы я в результате не сделался наркоманом, как сын Витковских?

— Что-что? — лицо у матери сделалось какое-то странное.

Мгновение спустя она разразилась заливистым хохотом.

— Лена, ты можешь мне объяснить, в чем дело? — запрыгал вокруг нее отец.

Но мама только отмахивалась и продолжала смеяться. Наконец, она нашла в себе силы простонать:

— Тимка, какой же ты все-таки у меня еще глупый.

— Лена, — мрачно взирал на нее предок. — Давай все-таки внесем ясность.

— И этот... большой, а дурак, — зашлась от нового приступа хохота мама. — Наверное, это у вас с Тимкой наследственное. По мужской линии передается.

— Недопонял, — буркнул предок.

— Объясни нам, — поддержал я.

— О господи! — явно устала смеяться мать. — Тимур, успокойся. Мы с папой не разводимся, а совсем наоборот.

— Что значит «наоборот»? — ее слова совсем сбили меня с толку.

— Это значит, что через полгода у тебя родится сестра или брат, — наконец внесла ясность мама.

Я выпал в осадок. Ну, блин.

— Значит, мы никуда не переезжаем?

— В ближайшее время нет, — ответил предок. — Если ты, Тимка, конечно, не дашь нам денег на новую квартиру.

Я почувствовал, как мой рот сам собой растягивается до ушей. Затем до меня как бы со стороны донесся собственный радостный возглас:

— Не, не дам! Мне и здесь хорошо!

Мы долго еще потом разговаривали. И, естественно, теперь, когда точно выяснилось, что развода не будет, со всей остротой встал вопрос о завтрашнем посещении Ники.

Я начал снова убеждать предков, что совершенно не виноват. То есть вчера я, конечно, на лестницу плюнул, но это случилось из-за развода. И, хотя я даже не думал плевать в Приветовну, готов, если она потребует, завтра перед ней извиниться. Но вот сегодня с кашпо я и вовсе не виноват. Стремянка на самом деле покачнулась, да еще потом и сложилась.

Тут мать вдруг сказала:

— Между прочим, Сережа, завтра в школе потребуем, чтобы нам показали эту стремянку. Иначе еще кого-нибудь заставят на нее лезть, и он разобьется.

— Обязательно, Лена, потребуем, — поддержал отец.

Я понял: гроза миновала. Предки мне поверили. Теперь они на моей стороне. А это уже кое-что. Уже поздно вечером я не удержался и позвонил Круглому.