Дурак ты, Сидоров

— Ты все-таки, Тимка, прямо сегодня с ними поговори, — он вновь принялся убеждать меня. — Чего зря мучиться.

— Да я особенно и не мучаюсь, — мне захотелось прикинуться бодрячком.

— А то я не вижу, — покачал головой Круглый. — Нет, Тимка, решай прямо сегодня вечером вопрос кардинально. По крайней мере, хоть какая-то ясность в жизни появится.

— Попробую, — снова пообещал я. — Если, конечно, получится.

— Может, вечером погулять пойдем? — предложил он.

Но мне ничего не хотелось.

— Лучше уж действительно попытаюсь с предками поговорить, — ответил я.

На том мы и расстались, я ушел домой. Там что-то пожевал в холодном виде. Потом по привычке уселся было за уроки. Однако потом подумал: «На фига зря стараться? Все равно в этой школе учиться всего ничего осталось. Вот перееду, в новую школу пойду, там и буду «домашку» учить».

Перебазировавшись в комнату предков, я плюхнулся на их кровать и врубил телек. И словно нарочно мигом налетел на старый, еще советских времен фильм про семью, в которой родители разводятся, а сын страдает. Я досмотрел его до конца, и мне сделалось хуже прежнего.

Я даже с горя отправился делать уроки. Сперва хотел просто отвлечься, а в результате незаметно справился с «домашкой» по всем предметам. Это меня сильно удивило. Всю жизнь уроки делаю выборочно. Какой смысл лишние силы тратить? И так времени на жизнь почти не остается.

Я собрал на завтра рюкзак. Снова что-то там пожевал на кухне. И опять врубил телек. По первому каналу шла юридическая передача, где объясняли, какие следует предпринимать шаги, чтобы «взыскать алименты с уклоняющегося от их уплаты мужа». Ну, прямо наваждение!

Я переключился на вторую программу. Там шло идиотское ток-шоу. Одна тетка, рыдая и заламывая руки, рассказывала, как разводилась с мужем и делила с ним имущество и детей. Муж норовил забрать все имущество, но оставить тетке всех детей. А тетка хотела получить и детей, и имущество.

Когда она дорассказала свою душераздирающую историю, в которой было все: похищение детей, поджог, шантаж и даже покушение на убийство, — публика, присутствующая в студии, принялась рассуждать и давать глупейшие советы. Тетка только глазами хлопала. В советах она не нуждалась. Потому что, как выяснилось, излагала случай из своего далекого прошлого. А потому я вообще не врубился, на фига козе баян и зачем она (тетка, конечно, а не коза) приперлась на телевидение.

Я нажал третью кнопку на пульте. С экрана на меня сурово смотрел поп с огромной черной бородищей. Он нараспев вещал, почему православная церковь категорически не приемлет разводов.

— Ну, нет! — проорал я на всю квартиру. — С меня хватит!

Я вырубил ящик. И тут с работы явилась мать.

— Тимка! — всплеснула руками она. — Небось проголодался? Пойдем на кухню. Сейчас ужинать будем. Я столько всего принесла.

Я донес до кухни две тяжелые сумки. Мать начала разгружать их.

— А папа где? — словно бы невзначай спросил я.

— Сегодня опять задержится, — возясь со сковородкой, коротко бросила мама.

«Ясненько, — пронеслось у меня в голове. — Значит, опять».

— И чего он все время так поздно приходит? — разыграл я изумление.

— Сам разве не понимаешь? — повернулась ко мне мать. — Деньги зарабатывает, пока есть такая возможность. Они сейчас нам совсем не лишние.

— М-м-м, — промычал я.

Итак, от меня по-прежнему скрывают. Деньги им, видите ли, не лишние. Интересно у них получается. Пока жили нормально, были лишние. А теперь, когда развод затевают, понадобились. Я вот сейчас впрямую спрошу. И я спросил:

— А зачем нам сейчас так уж нужны лишние деньги?

— Интересный вопрос, — пожала плечами мама. — Я бы даже сказала, оригинальный. Мы просто хотим поменять кое-что из мебели.

«Ну, точно собрались разъезжаться», — мигом сделал вывод я. А вслух произнес:

— Понятно.

Мать, заглянув мне в глаза, робко осведомилась:

— А ты что-то хотел попросить?

Я даже вздрогнул от неожиданности, потому что и впрямь хотел. Только не попросить, а спросить.

— Говори, не стесняйся, — продолжала мать. — Если средства позволят, мы купим тебе. Обязательно купим.

«Ну, дела, — совершенно прибалдел я. — Обычно, когда мне что-нибудь надо, по сто раз просить их приходится. А они в ответ: «Подожди. Не до того. Сейчас не можем. Слишком дорого». И вот тебе вдруг: «Говори, не стесняйся!» Точно виноватыми себя чувствуют. И задобрить хотят».

— Ну же, Тимур, — подбодрила мать.

— Ничего мне не надо, — ответил я. — То есть, вернее, надо, но это совсем другое...

Договорить у меня язык не повернулся. Потому что сейчас мне было нужно только одно: чтобы они не разводились.

— Что — другое? — мать снова уставилась мне прямо в глаза.

— Да просто так, ничего, — отмахнулся я.

Она стала кормить меня ужином. Затем вновь попыталась вернуться к прерванному разговору. Дожевав бутерброд, я почти решился завести речь о самом главном, но мне помешал телефонный звонок.

Оказалось, это какая-то ее очередная подруга, и мать отправилась разговаривать к себе в комнату.

Момент был упущен. Так мы и не поговорили.