Дурак ты, Сидоров

В общем, с момента, когда лейтенант покинул директорский кабинет, нам предоставили почти полную свободу перемещения. Я говорю «почти», потому что предки еще не скоро успокоились и постоянно контролировали каждый наш шаг. От нас требовалось звонить чуть ли не каждый час, проведенный вне школы. А когда мы сидели дома, предки сами постоянно названивали нам с работы. Короче, полный контроль и учет и полная психушка.

Не знаю, как наказали Клима, Агату, Зойку и Будку. Сами они на эту тему не распространялись, а я не расспрашивал. Мои же предки изобрели такую кару. Во-первых, мне целых две недели было запрещено куда-нибудь ходить, кроме школы. А чтобы я дышал воздухом и одновременно не получал удовольствия, отец после ужина самолично отправлялся со мной на прогулку. Вообще-то я с ним люблю ходить в разные места. Но это были не прогулки, а настоящие муки. Отец всю дорогу читал мне нуднейшие нотации, как надо себя вести, чего не следует делать, а что следует. Будто я сам не знаю.

Прикидываясь, будто слушаю, я в равные промежутки времени согласно кивал головой. Однако мысли мои тут же убегали очень далеко. По-моему, я за всю предыдущую жизнь столько всего не передумал, как во время этих прогулок. Я размышлял о самых разных вещах, а особенно — о нас с ребятами и о том, что с нами случилось. И еще о том, что люди часто делают одно, а получается совсем другое, чего как раз совершенно не хочешь. Ведь началось у нас все с полнейшей ерунды. Я захотел снять деревья. Но тут вмешалась Зойка Адаскина. Ей приспичило, чтобы я сделал ее фотки. Пока она бегала за пленкой, я случайно вместе с зимней природой заснял преступника. А из-за этого мы постепенно сами едва не стали преступниками. Ключи перли, врали, и, если бы вовремя не попались, кто знает, что нам еще пришлось бы делать. В общем, это как лавина с гор. Начинается обычно с одного маленького камушка, а кончается бурным потоком, который сметает все на своем пути. Вот так и нас едва не смело. Но все хорошо, что хорошо кончается.

И еще я понял: это только в книгах люди что-то подозрительное обнаруживают, а затем легко и весело находят преступников. Мало того, едва ли не сами их задерживают. Между прочим, я сам о таком мечтал. Но в жизни все оказалось гораздо сложнее. Хотя с нами-то, в общем, ничего особенного не произошло. Кроме того, что пришлось потрястись остаток каникул и первые дни занятий. Потом жизнь вроде бы начала постепенно налаживаться.

Меня освободили из-под домашнего ареста. Теперь я мог снова ходить после школы с ребятами, снимать и тому подобное. Вовсю возобновились репетиции в нашей школьной театральной студии. Между прочим, Агата, Клим и Будка там ведущие актеры. Адаскина тоже играет. И еще придумывает костюмы к спектаклям. В общем, как всегда, в каждой бочке затычка. Ну, а я там веду фотолетопись. Снимаю репетиции и спектакли.

В прошлом полугодии мне это жутко понравилось. Было так интересно! А сейчас стало как-то скучно. Физиономии те же, и фотки какие-то одинаковые получаются. Я даже, когда смотрю, сам порой не сразу врубаюсь: в этой четверти снимал или в прошлой? Возможно, когда они начнут репетировать в костюмах и гриме, мне станет интереснее. А пока так. Ерунда. Правда, ребятам нравится. И многие заказывают для себя экземпляры. Это как раз удачно. Потому что от бандитских пятидесяти баксов даже воспоминаний уже не осталось, а Климом я клятвенно обещал не торговать. Фанатки сделали свои выводы и теперь обходятся своими силами. В общем, я ради дружбы упустил солидный кусок бизнеса. Ну почему, скажите на милость, в этой жизни постоянно приходится чем-то во имя чего-то жертвовать? Боксом ради здоровья. Бизнесом ради дружбы, и так далее и тому подобное. А ведь как хорошо было бы все совместить. Но такого почти никогда не выходит. А если каким-то чудом вдруг и получится, то очень скоро обязательно что-нибудь этому помешает. Если не верите, обратитесь к личному опыту. Сразу поймете, насколько я прав.

Однажды, спускаясь после уроков на первый этаж, мы с Круглым увидели в вестибюле кучу народа, толпившегося возле доски объявлений.

— Видел? — повернулся я к Круглому.

— Что за событие такое? — изумился он, и мы поспешили узнать, в чем дело.

Последний раз подобное столпотворение у нас в школе наблюдалось возле актового зала, когда шла запись в театральную студию.

Протолкавшись сквозь плотную толпу вперед, мы с Климом наконец выяснили причину. Не прошло и полугода, как давно обещанный нам телекружок объявил набор желающих.

— Ого, — растерянно произнес Клим. — Что же мне теперь делать?

— А какие проблемы? — не понял я.

— Так ведь я уже теперь в театральной студии, — отозвался Круглый.

— Ну и что? — я пожал плечами.

— Так я ведь с самого начала хотел именно в телекружок, — продолжал Клим.

— Ну, и иди записываться, — посоветовал я.

— А театральная студия? — спросил Круглый. — Как же мне ее вдруг теперь бросить? У меня уже роль в новом спектакле. Причем главная. Если бы хоть пару недель назад предупредили. А теперь как-то обидно, да и неудобно.

— Тогда совмести, — сказал я.