Дурак ты, Сидоров

— Вообще-то мысль, — кивнул Клим. — Правда, тяжеловато будет. А главное, чтобы дни и часы занятий не совпадали. И еще...

Он осекся. Но я ведь не пальма в тундре и не фикус в огороде, поэтому мигом просек, в чем дело. Они же второй спектакль с Агатой в паре играют. У него главная роль и у нее — тоже. Вообще-то у них классно вместе получается. Как говорит наша Изольда, «гармоничный ансамбль». Естественно, Клим уйти просто так из студии не может. Да и не уйдет.

Мне проще. Во-первых, для летописи совершенно необязательно сидеть у них на каждой репетиции. И даже, когда сидишь, можно минут пятнадцать пощелкать, и порядок. А потом шуруй себе спокойно в телекружок, даже если занятия там в одинаковые дни и часы с театральной студией.

А запишусь я туда обязательно. Едва увидел, сразу понял, как жутко мне хочется стать оператором. Правда, видеокамеры у меня собственной пока нет. Но в нашей школе они имеются. Причем профессиональные. Один из спонсоров подарил. Специально для телекружка. Ну, а потом, глядишь, когда-нибудь и свою удастся приобрести. Буду копить.

Клим продолжал уныло топтаться у доски объявлений.

— Ну, чего? Будем записываться? — спросил я.

— Прямо не знаю, — по-прежнему колебался Круглый.

Говорю же: никогда в этой жизни не получается полного счастья. Вот и Климу придется чем-нибудь да пожертвовать.

— Дело твое, — сказал я. — Но мне в телекружок хочется. Вообще мой тебе совет: пошли после уроков и запишемся. А если потом раздумаешь, никто ведь тебя насильно ходить не заставит.

— И камера у моего предка есть, — не отвечая впрямую на мое предложение, задумчиво и мечтательно произнес Клим. — Отец редко ею снимает. В основном она лежит и пылится.

— А он даст тебе ею пользоваться? — заинтересовался я.

— Наверное, даст, — кивнул Круглый. — Тем более если в телекружок запишусь. Мой предок говорит, ему нравится, когда я занимаюсь каким-нибудь полезным делом.

Я мигом сообразил: если Климу дадут видеокамеру, тогда ведь мы сможем с ним вместе снимать по очереди. А уж на собственные кассеты как-нибудь наскребу. И я насел на него всерьез:

— Слушай, Клим, давай вместе запишемся. В крайнем случае, потом откажешься. Хотя я лично почти уверен, что ты вполне сможешь совмещать и телевидение, и театр.

— А если не смогу? — Он все еще никак не мог решиться.

— А если, наоборот, сможешь, а к этому времени в телекружке уже мест свободных не будет? — давил ему на психику я. — Ты сунешься, а тебе вежливо улыбнутся и скажут: «Приходи на следующий год».

— Да-a, — протянул Круглый. — Тогда лучше уж записаться.

— Ну, наконец-то. Вот гляди, — я ткнул пальцем в конец объявления, — запись производится сегодня после пятнадцати ноль-ноль в двадцать четвертой комнате. У нас сегодня шесть уроков. Сразу после занятий и пойдем. Окажемся в числе первых.

— В числе первых, — как эхо повторил Клим и умолк.

По-моему, его вновь одолели сомнения.

— Именно, — не отставал я. — Как говорится, кто первый, тот и прав.

— А девчонки? — посмотрел на меня Круглый.

«Ах вот оно в чем дело, — скумекал я. — Девчонки. Сказал бы уж прямо: «Агата». Наверное, они после уроков куда-нибудь с ней собрались». Но я, конечно, не стал влезать в его личную жизнь, а, прикинувшись полным шлангом, осведомился:

— Чем нам мешают девчонки?

— Ну-у, — замялся и покраснел Круглый. Кажется, я попал в самую точку.

— Че ну? — передразнил я.

— Ну, может, им тоже в телекружок захочется, — выдавил из себя Клим.

— Насчет Агаты не знаю, — отозвался я. — А Адаскина пойдет записываться просто только из вредности. Она и так занята выше крыши. И роли играет, и костюмы для спектаклей придумывает.

— Но спросить-то все равно надо, — гнул свое Круглый. — Вдруг захочет?

— Тогда давай и Будке скажем, — усмехнулся я.

— Ему-то зачем? — выкатил шары Клим.

— Ну, вдруг он тоже захочет. А вместе веселей.

— Сомневаюсь, — покачал головой Круглый.

— Насчет девчонок ты тоже сомневаешься, — я продолжал его подкалывать. — Но им, по-твоему, сказать надо, а Будке — нет. А чем он хуже их?

— Да вообще-то ничем, — кивнул Клим. — Давай скажем. А может, он уже и сам знает.

На том мы и порешили. В результате записываться пошли все. Даже эта противная Адаскина. Захотела в телекружок Агата, ну и Зойке, конечно, мигом тоже приспичило. Разве такая может допустить, чтобы что-нибудь происходило без нее. Я-то надеялся хоть в телекружке от нее отдохнуть. А то ведь выходит: куда ни сунешься, везде Адаскина. Скоро она, по-моему, станет, мне сниться по ночам. И тогда вообще полный финиш. Наверное, у меня «судьба такая». А от судьбы, говорят, не уйдешь.

Будка сказал, что тоже запишется. За компанию. Ну, мы все и отправились в двадцать четвертый кабинет. Вроде бы прибежали туда сразу после шестого урока, но у двери успела выстроиться добрая половина старшеклассников. Народу было даже больше, чем в сентябре на записи в театральную студию.

— И чего это всех понесло? — пожал плечами Будка. — Совсем люди сбрендили на телевидении.

— Ну, ты ведь тоже сбрендил, — с улыбкой глянула на него Агата.