Дурак ты, Сидоров

В кабинете Ники было окошко в коридор. Через него-то мы и опознавали. Горбанюк припер нам стремянку, и мы с нее посмотрели. Мужик оказался не тот. О чем мы немедленно сообщили Кнедликову. Лейтенант вроде даже обрадовался:

— Тогда можно прямо сейчас отпустить. А то Песков уже собирается жаловаться.

Мы вернулись в кабинет директора. Родителям наше сообщение не понравилось. А особенно оно не понравилось Зойке. Потому что, если задержали не того мужика, значит, преступник по-прежнему на свободе.

Адаскина опять принялась всхлипывать и, конечно, еще сильней завела наших предков. Даже Станислав Климентьевич заволновался. Хотя обычно он мужик спокойный.

Вскоре к нам присоединился Кнедликов:

— Отпустил. Помирились. Теперь у них там семейное счастье. А до этого неделю не разговаривали. Так что все в результате вышло на пользу укрепления семьи.

— Вас не это должно волновать, — с негодованием посмотрела на него Агатина мама, — а судьба детей.

— Так ведь с детьми вашими все в порядке, — не понял сути ее претензий лейтенант. — Факт преследования возле школы не подтвердился. А значит, пускай спокойно себе живут и гуляют.

— Но настоящий преступник-то не задержан, — напомнил Станислав Климентьевич.

— Разберемся. Будем искать, — с крайне ответственным видом заявил лейтенант. — Вы держите нас в курсе, если чего. А насчет преступника вы это зря. У нас презумпция невиновности. Да и детям вашим он пока ничего плохого не сделал. Даже наоборот. Пятьдесят долларов, можно сказать, подарил. По нашим временам деньги хорошие. Между прочим, неплохо бы их к делу приобщить.

— Нету, — я развел руками. — Уже истратили.

Кнедликов поскучнел.

— Ну нет, так нет. Единственное вещественное доказательство уплыло. А там, между прочим, могли оказаться его отпечатки пальцев.

— Да у вас же его фотография есть, — сказал отец Клима. — Вот ее и приобщайте.

— Верно, — лейтенант немного приободрился, но не до конца. — Ну, я пошел. До свидания. Не сомневайтесь, примем все меры.

Он удалился. После предки начали вновь возмущаться. Нами, милицией и, как ни странно, школой. Потом они вместе с Макаркой В.В. и Никой принялись обдумывать, что с нами делать. Вопрос разделился на две части. Часть первая — наказание. Часть вторая — обеспечение безопасности.

В итоге длительных споров и рассуждений они решили, что, во-первых, утром в школу нас теперь будут, как маленьких, провожать предки. Представляете, стыд какой! Но это еще не все. После занятий нас будет отводить домой Петр Тарасович Горбанюк. К нашему удивлению, обэжэшник воспринял это поручение с большой радостью. Сперва его прикрепили только ко мне, Климу и Агате. Ведь ни Будка, ни Зойка к этому мужику никакого отношения не имели. Однако Адаскина заявила, что ее тоже надо на всякий случай провожать.

Я мстительно ждал: уж от этого Горбанюк откажется. Но он покорно изрек:

— Раз надо, значит, надо.

Из дома нам без сопровождения взрослых выходить категорически запрещалось. В общем, арестовали не мужика, а нас.

В смысле наказания общей линии выработать не удалось. Макарка В.В. предлагал одно, Ника — другое, родители — тоже каждый свое, а Горбанюк говорил: «Я бы, лично, выдрал». Короче, остановились на том, что в каждой семье накажут по-своему. Со стороны же руководства школы нам обещали в этой четверти снизить оценки по поведению.

Тюремный режим решено было сохранять до момента поимки преступника. Это привело нас в настоящий ужас. А если его не поймают? Мы что же, до самого конца школы будем ходить под конвоем предков и Горбанюка? Однако поделать с этим мы ничего не могли, и будущее представлялось нам унылым и мрачным.

Глава VI. ПОКОЙ НАМ ТОЛЬКО СНИТСЯ

Но волновались мы напрасно. Под конвоем Горбанюка нам пришлось провести только два дня. Потом в школу забежал лейтенант Кнедликов. Наша компания была срочно вызвана к Макарке В.В. Там Кнедликов нам и сообщил, что преступник задержан, причем уже несколько дней назад «во время операции по ликвидации организованной банды торговцев оружием». Мы прямо рты разинули, а лейтенант продолжил:

— В общем, живите спокойно и не волнуйтесь.

— А фотографии? — мне хотелось получить их обратно.

— Они переданы по инстанции и приобщены к делу, — объяснил Кнедликов. — А тебе за них, Сидоров, из управления просили передать устную личную благодарность. Ты его зафиксировал в момент погрузки товара. У них в одной из квартир того дома располагался перевалочный пункт.

Вот так всегда. Я, между прочим, эти фотки за деньги проявлял и печатал, а мне, видите ли, устная благодарность. С другой стороны, деньги-то были не мои, а бандитские. Так что, может, все справедливо. Хотя с какой стороны поглядеть. Тот мужик, на грузовичке, наверняка так не думает.