Дурак ты, Сидоров

— Когда это я кого подводил? — ответил вопросом на вопрос он.

— Не обижайся. Просто предупреждаю, — Климентий хлопнул его по плечу.

— А интересно, — ехидно ухмыльнулась Адаскина, — Ника уже обнаружил, что карточка тю-тю?

Посмотрев на нее, можно было подумать, будто она все и сделала.

— Ой! — схватилась за голову Агата. — Мне даже страшно это представить.

— Ника, наверное, всю школу перевернул. — Адаскина даже губами причмокнула от удовольствия. Какая же она все-таки вредная. Хотя, в общем-то, Ника не лучше.

— Ребята, — вдруг испуганно проговорила Дольникова. — А как вы думаете, не может так получиться, что Ника подумает, будто я сама увела у него свою карточку?

— Брось ты! — ободряюще улыбнулся Клим. — Ты ведь сама ему карточку отдала.

— Нет, — покачала головой Агата. — Когда Ника оформлял мне новую, старая еще оставалась в турникете. Это, наверное, Горбанюк потом ему принес.

— Тем более ты вне подозрения, — продолжал уверять ее Клим.

А я как раз подумал, что у нашего Ники вполне могло закрасться подобное подозрение. Только чего страдать. Дольникова карточку у Ники не брала. А самой карточки уже нет на свете. В общем, Ника ничего не докажет. А подозревать он может кого угодно хоть до конца жизни.

Без пяти восемь мы с Круглым уже стояли в переулке перед запертой дверью запасного выхода. Сперва мы просто трепались и поджидали девчонок. Но Зойка с Агатой, видимо, решили явиться впритык. Готов поклясться, идея принадлежала Адаскиной. Она боялась лишнее время светиться на улице.

Вот ведь человек. Сто раз уже ей втолковывали, что этот тип ее не знает. Но такой, как Зойка, хоть кол на голове теши.

— Слушай, — сказал мне Клим. — Чего зря время проводить. Отопрем пока дверь.

Я послушался. Отомкнув замок, я подергал за ручку. Засов был заперт. Значит, Будка еще не подошел. Зато, пока я возился с ключом, подоспели девчонки. Глаза у Адаскиной бегали. Она то и дело озиралась по сторонам.

— Ну? — едва поравнявшись с нами, начала она. — Будка пришел?

— Рано, — посмотрел на часы Клим, — еще минута осталась.

Мне показалось, что эта минута длится целый час.

— Ровно восемь, — не сводил глаз с циферблата Клим.

Из-за двери не доносилось ни звука.

— Ну, Будка, — скрипнул зубами Клим. — Просили же не опаздывать.

Я подергал дверь. Закрыто.

— Ой-ой-ой, — запричитала Зойка. — Что же нам теперь делать?

— Ждать. — Клим не отрывал взгляда от часов на руке.

Время шло. Мы напряженно прислушивались. Ничего. Наконец еще через пять минут изнутри послышался металлический скрежет засова. Дверь приоткрылась. В нее просунулась красная и всклокоченная физиономия Будки.

— Вы еще тут? Фу-у, как я волновался.

— Чего так поздно? — не удержался от упреков Клим.

— Да мешали, мешали, — быстро проговорил Митька. — Все время рядом кто-нибудь ошивался. Давайте скорей.

Мы вбежали внутрь. Я даже не успел запереть дверь. Прямо навстречу нам по коридору шествовали... Ника и Петр Тарасович Горбанюк. Мы попали в ловушку.

Дальше начался полный ужас. Скандал был на всю школу. Нас, можно сказать, арестовали и под конвоем препроводили к директору. Там началась детальная разборка.

Откуда у нас ключи? Почему мы вошли в школу через запасной выход? Кто нам открывал засов, который, как выяснилось, «в целях повышения безопасности» установил лично Горбанюк?

Попутно возник вопрос и об Агатиной карточке. Теперь Ника не сомневался, что карточку у него зачем-то свистнули мы. Сперва мы молчали, как настоящие партизаны. Это продолжалось довольно долго. Отчаявшись получить ответы на свои вопросы, Макарка В.В. вызвал с работы наших родителей. Перепуганные предки примчались с быстротой молнии. Они ничего не понимали и умоляли нас объяснить, что случилось.

Однако и после этого мы продолжали молчать. Хотя каждый из нас уже понимал, что это разговор обреченных. Силы были неравные, и рано или поздно все равно бы пришлось говорить.

Наконец, Клим предпринял дипломатический ход:

— Виктор Владимирович, можно нам с ребятами посоветоваться?

— Ни в коем случае! — отрезал Ника. — Думаете, мы дураки, чтобы позволить вам сговориться.

У Круглого сделалась металлическая физиономия, и он очень тихо, но твердо изрек:

— Во-первых, Николай Иванович, я не у вас спрашивал. А во-вторых, не хотите, не надо. Тогда будем молчать.

— Черт с вами, — устало махнул рукой Макарка В.В. По-моему, мы со вчерашнего дня уже у него в печенках сидели. — Даю вам десять минут. Можете выйти в канцелярию. Там все равно никого нет.

«Молодец Клим, — пронеслось у меня в голове. — Добился своего».

Мы вышли.

— Ну, давайте решать, что будем говорить, — скороговоркой начал Клим.

— Ничего, — отрезал я.

— Совсем ничего нельзя, — придерживался иного мнения Будка. — Что-то все-таки надо.

— А по-моему, лучше уж все, — заявила Зойка.

— Я тоже так считаю, — поддержала ее Агата. — Если начнем врать или недоговаривать, то совсем запутаемся, и нам вообще никто не поверит.

— Все рассказывать? — возмутился я.

— Вообще-то можно было бы и не все, — отозвался Клим. — Но у нас времени нет договариваться. Не успеем.