Дух викингов. Введение в мифологию и религию Скандинавии

По словам уважаемого исследователя древних скандинавов Габриэля Турвиль-Петера, сказка представляет собой «карикатурное изображение благородного Тора». Это сочинение жившего после окончания эпохи викингов поэта, который решил посмеяться над скандинавской религией, представив являющегося средоточением мужественности и чести Тора в унизительно женоподобной роли³⁷². Хотя рассказ включает в себя несколько подлинных мотивов эпохи викингов – освящение брака молотом Тора, ожерелье Фрейи, ее оперение и т. д., – мы с определенностью можем сказать, что эта история не существовала вплоть до средневекового периода. Более того, она прямо противоположна духу эпохи викингов.

Как Тор вернул свой молот

Однажды утром Тор проснулся и обнаружил, что его молот пропал. Это было серьезное происшествие: без лучшего оружия бога грома Асгард становился уязвимым перед нападением великанов. В ярости Тор повсюду искал свою самую ценную вещь, но ее нигде не было.

Локи вызвался отправиться на поиски драгоценного молота. Фрейя одолжила ему свое соколиное оперение, которое позволяло тому, кто его носит, превращаться в сокола. Локи надел перья и улетел искать сокровище. Он быстро сообразил, что его, видимо, украли великаны, и направился в Ётунхейм.

Прибыв в эту холодную серую местность, Локи принял свой обычный вид и направился к вождю великанов Трюму («Шумный»). Локи спросил Трюма насчет молота, и гигант ответил, что не только взял его, но и зарыл в восьми милях под землей. И одинокий отвратительный великан добавил, что не собирается возвращать оружие, пока Фрейя не согласится стать его невестой.

Локи полетел обратно в Асгард и рассказал эту новость богам, которые были встревожены и разгневаны, особенно – Фрейя. Когда они собрались на совет, Хеймдалль предложил следующее решение: Тор должен отправиться в Ётунхейм, притворившись Фрейей, и там забрать свой молот и отомстить ворам. Тор начал протестовать, сказав, что, если он сделает такую немужественную вещь, это разрушит его честь, и все обитатели Асгарда будут над ним потешаться до конца его дней. Но Локи возразил, что, если Тор не последует плану Хеймдалля, Асгардом будут править великаны. Не видя другого выхода, бог грома горестно согласился с планом.

Ни одной детали не упустили в свадебном наряде Тора. После того, как опозоренный бог облачился в костюм, Локи, у которого было гораздо меньше предрассудков, когда речь шла о чести мужского пола, предложил сопровождать Тора как его служанка.

Пара забралась в запряженную козлами колесницу Тора и по небу помчалась в Ётунхейм. Там их ждал сердечный прием со стороны Трюма, бахвалившегося тем, что боги, наконец, прислали ему награду, которую он заслуживал.

За обедом Тор и Локи поняли, что оказались в беде. Тор один съел целого быка, восемь лососей и все лакомства, приготовленные для женщин, не говоря уж о том меде, который он выпил. Это зародило в душе Трюма подозрения, и он заявил, что никогда в жизни не видел женщины с таким аппетитом.

Локи быстро придумал оправдание.

– Пресветлая богиня, – заявил он, – так влюбилась в тебя, что ничего не могла есть целую неделю.

Трюм принял это объяснение. Его переполняло желание поцеловать невесту. Когда великан поднял вуаль, глаза Тора сверкнули на него так ярко, что, казалось, прожгут в нем дыры.

– Никогда я не видел девушки, чьи глаза бы так страшно сияли! – воскликнул Трюм.

Локи, хитрец из хитрецов, объяснил великану, что Фрейя не только не могла есть, она еще и не спала, так сильно желала его.

Вскоре началась свадебная церемония. По традиции Трюм потребовал принести молот, чтобы освятить их союз. Когда Мьёлльнир оказался у Тора на колене, он схватил его рукоять и поразил своего жениха первым. Затем досталось всем собравшимся гостям.

Вместе с Локи Тор триумфально вернулся в Асгард и с облегчением переоделся в свою одежду.

Глава 37 Соревнование Тора и Альвиса

Эта история рассказывается в песне «Старшей Эдды» «Речи Альвиса» (Alvíssmál). Альвис («Всемудрый») – дверг, которому, очевидно, обещали руку неназванной дочери Тора. Поэма была составлена в XII веке поэтом, желавшим попробовать себя в подражании более ранним дидактическим древнескандинавским песням, таким, как «Речи Вафтруднира» и «Речи Гримнира»³⁷³.