Дух викингов. Введение в мифологию и религию Скандинавии

Еще один пример того же отношения, на этот раз менее космический и более скромного масштаба, мы можем найти в биографии воина и поэта Эгиля Скаллагримссона. Согласно его саге, когда он был уже пожилым человеком, умер последний из его сыновей. Горе Эгиля было так глубоко, что он был готов покончить с собой, но оставшаяся в живых дочь убедила его жить и использовать свой поэтический талант, чтобы сочинить поэму в память о своих погибших детях. Эта поэма называется «Утрата сыновей» (Sonatorrek). В ней автор жалуется на свою участь и проклинает Одина, своего бога-покровителя, за то, что заставил его так много страдать. Но Эгиль обнаружил, что это страдание дало ему и неожиданный дар, потому что жестокая боль вдохновила его на создание куда более совершенной поэзии, чем раньше. Он позволил вырваться из своей души выразительному плачу, полному одновременно отчаяния и радости или, по крайней мере, умиротворенного принятия. Последние три стиха звучат так:

Рад я не чтить
брата Вили,
главу богов
отвергнуть гордо,
но Мимира друг
дал дар мне дивный,
все несчастья
возмещая.

Сей боевой
ворог Волку
дал мне речь
безупречну
и взор ясный,
чтоб явью вражьей
легко бы стали
ковы лукавых.

Тошно стало!
Стоит на мысу
в обличье страшном
Волчья сестра.
Все же без жалоб
буду ждать
по всей охоте
Хель прихода^.181.

Глава 6 Мораль

Думаю, вам не нужно объяснять, что отношения между религией и моралью – тот вопрос, о котором люди с большим жаром спорят в течение многих лет. Сегодня одни считают, что нравственность – это целиком и полностью тот дар, что дает людям Бог, и без веры в Бога (причем в определенного бога) она исчезает. Другие ищут обоснование моральной системы в эволюции Дарвина или в желаниях и страхах общих для всего человечества. Независимо от обоснований, к которым прибегает та или иная сторона для защиты этики, практически все приравнивают ее к кодексу поведения, основанному на альтруизме и всеобщем сострадании (даже несмотря на то, что детали в различных системах могут отличаться).

Викинги сказали бы, что все это – вонючая куча драконьего дерьма.

Единственная связь между религией и моралью в скандинавском мире состояла в том, что и та и другая были частью одной и той же культурной системы. Нравственность не проистекла из религии, а последняя не имела никакого отношения к первой.

Боги и богини не устанавливали никаких моральных кодексов. У викингов не было никаких «Десяти заповедей» или чего-то подобного. Естественно, божества благосклонно относились к ритуальному благочестию и были не слишком благожелательны к непочтительности и пренебрежению. Но этот вид религиозного благоговения совершенно не был и не мог быть связан с этикой, потому что правильное и почтительное исполнение ритуалов не имеет ничего общего с тем, как человек ведет себя в повседневной жизни.

Также богов и богинь нельзя назвать примерами нравственности. Существует распространенное заблуждение о том, что мифы – истории жизни и деяний божеств – должны учить правильным этическим нормам. Возможно, для каких-то народов это и верно, но определенно у скандинавов дела обстояли не так. В мифах предполагалось, что читатели держат в голове какие-то моральные концепции, на которые порой в неявной форме звучат намеки в каких-то деталях историй, но истории не должны были учить морали. Их цели лежат в какой-то другой области, а божества в них часто делают вещи, которые вызвали бы невыразимый стыд у викингов, например, нарушают клятвы и совершают инцест, причем каких-либо последующих «уроков» для читателей и слушателей не следует. Поведение богов и богинь в большей степени отражало зачастую мрачную и омерзительную реальность эпохи викингов, а не их нравственные идеалы.

Меч викинга. Ок. X в.

Таким образом, мораль скорее принадлежит к социальной сфере людей, а не к области религии.

Более того, вопрос о том, имели ли викинги вообще какой-то этический стандарт, является спорным и зависит от того, как вообще определять понятие морали. Если рассматривать ее просто как образец поведения, которому человек должен следовать в повседневной жизни – определение, которым мы пользуемся в этой главе, – тогда у викингов несомненно существовала своя собственная этика. Такое понимание достаточно широко, чтобы включать в себя то, что немецкий философ Фридрих Ницше называл «нравственностью обычаев» – то есть систему морали, состоящую исключительно из социальных норм¹⁸². Это единственный вид нравственности, которым обладали викинги.