Друзья и недруги. Том 2

Джеффри давно понял, что Гвендолен отчаянно тоскует по Веардруну, хотя и скрывает тоску. Она обнаруживала ее только раз в половину года, когда граф Линкольн знакомил ее с отчетами о состоянии владений Рочестеров. Владения были обширными, находились как на острове, так и на континенте. Гвендолен была очень богатой наследницей графа Хантингтона, и Реджинальд считал необходимым с малых лет привлекать племянницу к управлению землями, людьми, замками и деньгами. Гвендолен изучала отчеты очень внимательно и прилежно, задавала толковые вопросы, но ее последний вопрос всегда оставался неизменным:

– А что Веардрун, дядя? О нем опять нет ни строчки!

Ответ графа Линкольна тоже всегда звучал одинаково:

– Стоит на прежнем месте, пребывает в полной сохранности. За ним присматривают как должно, и тебе нет нужды о нем беспокоиться.

Когда у графа Линкольна с племянницей состоялся последний разговор подобного рода, Гвендолен стала как-то особенно сдержанной. Джеффри насторожился и старался не спускать с нее глаз. И все же она сумела ускользнуть. Он перехватил ее только в конюшне. Гвендолен успела оседлать коня и даже сидела в седле, когда Джеффри загородил собой двери.

– Куда вы собрались – одна и на ночь глядя? – поинтересовался он и, увидев, как Гвендолен крепко сжала губы, ответил вместо нее: – В Веардрун. До которого несколько дней пути.

– Уйди с дороги! – с угрозой в голосе потребовала Гвендолен. – Немедленно! Я приказываю!

– Мне остается лишь подчиниться, – с усмешкой ответил Джеффри. – Вот только расседлаю вашего коня и поставлю его в денник.

Перехватив поводья, он накрепко привязал лошадь и поймал ладонями тоненький стан Гвендолен.

– Как ты смеешь обходиться со мной подобным образом?! – возмущенно воскликнула она, сверкая синими глазами. – Я – графиня Хантингтон!

– Со всем уважением к вашей светлости, моя леди! – пробормотал Джеффри и стащил Гвендолен с коня.

Она вырывалась, колотила его ногами, била по рукам и даже попыталась укусить, но Джеффри держал ее крепко, пока Гвендолен, выдохнувшись, не затихла. Убедившись, что девочка успокоилась, Джеффри бережно поставил ее на ноги, но продолжал на всякий случай придерживать за плечи. Гвендолен упрямо отворачивалась, как он ни пытался заставить ее посмотреть ему в глаза. Устав от борьбы, Джеффри махнул рукой на все правила обращения со знатными особами, ухватил девочку жесткими пальцами за подбородок и принудил смотреть на него. Его обжег блеск ее глаз, высветлившихся от гнева льдом, и Джеффри подумал, что в эту минуту она особенно похожа на отца.

– Леди Гвендолен, вы все равно не смогли бы одна добраться до Веардруна. Подумайте сами, – уговаривал ее Джеффри. – Вам всего-то одиннадцать лет! Вашего малого возраста оказалось бы вполне достаточно, для того чтобы дурные люди учинили над вами злодейство. Вы этого бы хотели? Чтобы вас ограбили и убили или того хуже?

Гвендолен, как ни сердилась на Джеффри, была вынуждена признать его правоту. Гнев покинул ее. Она посмотрела на него несчастными, полными отчаяния глазами и, неожиданно уткнувшись лицом ему в грудь, расплакалась навзрыд. Реджинальд, стоя все это время в отдалении и слушая, как Джеффри вразумляет его старшую племянницу, подавил тяжелый вздох и неслышно ушел, незамеченный Гвендолен. От острых глаз Джеффри присутствие графа Линкольна не укрылось, и он только порадовался, что его старшая госпожа оказалась избавлена от суровых попреков своего дяди и опекуна.

Радость Джеффри за Гвендолен оказалась преждевременной. Когда он вел ее обратно, слуга, низко поклонившись графине Хантингтон, сообщил, что граф Реджинальд желает побеседовать с ней и немедленно. Джеффри почувствовал, как рука Гвендолен в его ладони дрогнула.

– Я пойду с вами, – предложил он, но девочка отказалась.

Высоко подняв голову, она вошла в залу, где ждал ее граф Линкольн. Дверь осталась приоткрытой, и Джеффри услышал его резкий голос:

– Гвендолен, как ты могла решиться бежать из Стэйндропа? О себе ты не стала думать, почему не подумала о Луизе? Пустилась в бега, бросив сестру?

Тишина – и снова голос графа Линкольна:

– Ты сейчас же дашь мне слово, что больше никогда не повторишь подобного. Иначе тебя и близко не подпустят ни к одной лошади, а о прогулках верхом можешь забыть.

На этот раз Гвендолен ответила – до Джеффри долетел ее тихий голос:

– Дядя, позволь нам с Луизой вернуться в Веардрун!

– Вернетесь, когда станешь взрослой и выйдешь замуж. До тех пор ни тебе, ни Луизе нечего делать в Веардруне. Там нет ни вашего отца, ни вашей матери. Слово, Гвендолен! Я жду!

– Там их друзья, все, кого я знаю с колыбели! – прозвенел голос Гвендолен.

На этот раз отвечать не стал граф Линкольн.

– Позволь мне хотя бы написать им письмо, – услышал Джеффри молящий голос. – Прошу тебя!

– Гвендолен, будет так, как я решил. Напишешь еще раз – снова сожгу твои письма. Изволь жить настоящим, думать о будущем, а не вздыхать о том, что прошло навсегда. Ты дашь мне слово или продолжишь упорствовать и вынудишь меня сделать так, как я пригрозил?