Дом железных воронов

Я испытываю искушение соскрести помеху и радуюсь, что мои ногти короткие и затупленные от часов, проведенных за мытьем кастрюль и стиркой постельного белья. Хотя я не уверена, чувствует ли ворон боль в этой форме – или в любой другой форме, – я бы предпочла не царапать ему глаз.

Прежде чем мой палец касается металла, Данте кричит:

– Фэллон! Нет!

Я вздрагиваю и отдергиваю руку, пряча ее в прозрачных складках платья.

О боги… Неужели я действительно собиралась прикоснуться к железному ворону? Как я могла быть такой глупой?

– Чаша такая изысканная. И такая реалистичная. – Знает ли кто-нибудь из них, что под железом скрывается настоящая – в какой-то степени настоящая – птица?

– Тебе нельзя прикасаться к чему-либо в этой комнате без согласия короля. – Глаза дедушки – лужи блестящих синих чернил.

– О нет, Юстус. Позволь ей. – Король взмахивает рукой, на его губах застывает пугающе лучезарная улыбка.

– Приношу свои искренние извинения за ужасные манеры. – Возвращаясь к ворону, я ломаю голову над способом покинуть Изолакуори с ним, поскольку я точно не могу засунуть его под юбку.

Я втягиваю воздух, понимая, что король чего-то хочет от меня. Возможно, он рассмотрит возможность обмена – чашу на мое воздействие на змей. Я поворачиваюсь, чтобы спросить, и тихо вскрикиваю, упираясь носом в грудь мужчины.

Я смотрю на оказавшегося так близко брата Реджио.

– Мне очень нравится ваша чаша.

– Действительно? В такой момент? Что тебе в ней нравится?

Еще одна ловушка?

Или искренний интерес?

– Хотя я только наполовину фейри, я полностью женщина, а вы знаете, как сильно мы любим блестящие безделушки. Не говоря уже о том, что я люблю животных. – Должно быть, на моей шее уже синеют вены, но я мало что могу сделать, чтобы скрыть бешеный пульс. – Ее сделал кто-то из ваших предков или она была подарена другим правителем?

– Я сделал ее после выигранной битвы.

Единственной битвой, в которой победил Марко, была битва Приманиви, та, которая, по словам Джианы, изменила его натуру и опустошила его глаза. Хотя, по-моему, его глаза кажутся довольно полными. Они вспыхивают от горячей гордости, а зрачки пульсируют опасным подозрением.

Если он сделал воронью чашу, это означает, что он сам поймал ворона. Интересно, в какой форме была птица до того, как превратилась в чашу. Была ли она уже металлической или живой?

– Это ворон, верно?

Марко соглашается.

– Директриса Элис изображала их как гигантских зверей, но они довольно маленькие. – Я изображаю совершенную невинность, но чувствую, как взгляды всех присутствующих переходят с меня на Марко, затем обратно.

– Это всего лишь миниатюра, сделанная в память о монстрах, с которыми мы сражались.

– Не могу себе представить, насколько ужасны они должны были быть.

Он склоняет голову набок:

– Не можешь? Ты плаваешь со змеями.

Но я не заглатываю наживку:

– Я никогда не видела таких деталей.

– Наш кузнец очень талантлив. Не знал, что вас так интересуют скульптуры, синьорина Росси.

– Вы многого обо мне не знаете, Maezza. – Хотя, безусловно, это не худшие мои слова сегодня, но язвительное замечание было излишним.

– Тебе действительно пора, Марко. Не стоит оставлять Эпонину с нашей матерью надолго. Твою бедную невесту съедят заживо. – Данте обвивает мой локоть своей теплой рукой. – Я позабочусь о благополучном возвращении Фэллон.

– Я поручил командору Дардженто… – начинает дедушка, но Данте перебивает его:

– Я здесь, Росси. Я заберу ее.

Губы Юстуса сжимаются в тонкую линию – не шире, чем пространство между золотыми мозаичными плитками. Он пристально смотрит на Данте, затем переводит взгляд на командора, который стоит так же неподвижно, как и остальные стражники в тронном зале.

– Очень хорошо, Altezza. – Ботинки Юстуса скрипят, когда он поворачивается. – Я провожу командора к его лодке и удостоверюсь, что ваша лодка готова, Maezza. – Юстус Росси смотрит мне в глаза.

Я ожидаю прощания.

Или кивка.

Я ничего не получаю.

Не понимаю, почему я все еще ожидаю чего-то от этого мужчины.

Не говоря ни слова, он выходит в сверкающую голубизну за огромными золотыми дверями тронного зала, Сильвий следует за ним.

Марко кладет руку на плечо своего брата.

– Изолакуори твой, пока меня не будет. – Ткань одеяния мнется под его пальцами. – Постарайся не испортить его.

– Я сделаю все, что в моих силах, Марко.

Тупой клинок мог бы пробить стену напряжения между ними.

Марко улыбается, но это совсем не похоже на улыбку.

– Ты, кажется, только рад взяться за это задание.

– Если ты предпочитаешь, чтобы я остался в казармах и позволил твоей охране охранять твои владения…

– Я доверяю тебе. – Марко переводит взгляд на меня, давая понять, что сюда его доверие не распространяется. – Вы останетесь в Изолакуори на время моего отсутствия, синьорина Росси?

– У меня есть работа и семья, о которой нужно заботиться, так что нет.

Его улыбка становится широкой и скользкой, как масляное пятно.

– Такая ответственная девушка.

– Могу я спросить вас кое о чем, прежде чем вы уйдете?

– Можете.