Дом железных воронов

Все функционально и безукоризненно, от половиц медового цвета до хрустящих простыней и кованой медной ванны. Рядом с ней стоит столик со стопками свежих полотенец и фарфоровой раковиной. Хотя здесь нет окон, свет проникает сквозь тканевые стены, заставляя металл сверкать, а полированный пол сиять.

Это приятно, хотя и немного холодновато.

Я медленно поворачиваюсь к нему лицом:

– Каково жить здесь по сравнению с Изолакуори?

Он стоит спиной к дверному проему, голубые глаза сверкают.

– Никак. Мой дом на королевском острове кричащий, а этот – простой.

– Какой из них тебе нравится больше?

– Сейчас? – Он делает шаг вперед. – Я предпочитаю свою палатку, потому что ты в ней.

Бабочки уносят мои угрызения совести прочь на своих трепещущих крыльях.

Его руки обхватывают мою талию, и он наклоняется так, что наши лбы соприкасаются.

– Неудивительно, что чистокровные женщины так тебя ненавидят.

Я отшатываюсь. Меня вряд ли можно назвать любимицей фейри, но ненавидеть?..

Его хватка усиливается.

– Ты неприлично красива, синьорина Росси.

Его слова помогают мне оттаять. Я далека от великолепия, но если Данте видит меня так, кто я такая, чтобы противоречить ему? Я принимаю его комплимент и храню его в своем сердце рядом со всеми остальными, которыми он осыпал меня на протяжении многих лет, затем обнимаю его за плечи и приподнимаюсь на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ.

Я почти целую его, когда он шепчет:

– Уходи из борделя.

Я растерянно опускаюсь на пятки.

– Я не могу уйти из таверны. – Я старательно напоминаю, что «Дно кувшина» в первую очередь место, где можно поесть и выпить. – Моей семье нужны деньги.

– Я дам тебе жалованье.

Я качаю головой:

– Нет. Между нами не будет денег.

– Я бы не стал платить за то, чтобы разложить тебя на своей койке; я бы заплатил, чтобы облегчить тебе жизнь. Что касается «Дна кувшина», ты понимаешь, что большинство посетителей ходят туда, чтобы удовлетворить свои сексуальные потребности?

– Большинство, но не все. Некоторые приходят за напитками и вкусной едой.

Его взгляд скользит по моему лицу, быстрые синие всполохи, потемневшие от нерешительности.

– Ты когда-нибудь, – у него перехватывает дыхание, – спала с мужчиной за деньги?

– Нет.

Его глубокий выдох согревает кончик моего носа.

– Хорошо.

– Это бы все разрушило?

Его хватка усиливается до такой степени, что его большие и указательные пальцы впиваются мне под ребра.

– Нет, но я предпочитаю быть единственным лючинцем, знакомым с формой твоего тела и ароматом твоей… – он опускает нос к нежной коже за мочкой моего уха, – промежности.

Я покрываюсь мурашками. Никогда бы не подумала, что мое тело отреагирует на это странное слово чем-то иным, кроме отвращения, и все же Данте произносит это откровенно и чувственно.

Когда он оставляет следы поцелуев на моих острых плечах, я признаюсь:

– В ночь пира я поцеловала кое-кого, потому что думала, что ты меня не пригласил. – Когда он перестает целовать меня, я добавляю: – Дальше поцелуев дело не зашло.

– Кого?

– Ты его не знаешь.

Он поднимает голову:

– Значит, не лючинца?

– Потому что ты знаешь всех мужчин в Люче?

Нерв пульсирует возле его сжатых губ.

– Сколько женщин ты поцеловал?

Он отпускает мою талию.

– Это не одно и то же.

– Почему? Потому что ты мужчина?

Снова бьется нерв возле скулы.

– Ты сбился со счета?

– Я никогда не считал.

– И все же ты неодобрительно относишься к моему пустяковому опыту?

– Ты права. Это несправедливо. – Помолчав, он произносит: – Прости меня. – Его руки снова скользят по моей талии, затем вверх по позвоночнику. – Больше никаких разговоров о других мужчинах.

Я бросаю на него многозначительный взгляд:

– Или о других женщинах.

Улыбка смягчает его губы.

– Или о других женщинах. Только ты.

– Только ты.

Он притягивает меня к себе и целует долго и крепко, зубами и языком, как будто хочет стереть любые чужие следы. Когда мы отрываемся друг от друга, чтобы глотнуть воздуха, он хрипло произносит:

– Мне нравится твое платье, хотя больше понравилось бы то, что я купил для тебя.

К счастью, он не замечает моей гримасы, потому что его взгляд прикован к точке пульса на моей шее. Он убирает мои волосы, обнажая засос Энтони. Я ожидаю хмурого взгляда, но вместо этого Данте прижимается ртом к поблекшему синяку и посасывает.

Разве это правильно, что мне нравится этот маленький собственнический поступок?

Он ведет меня назад, пока я не упираюсь в его койку, его ловкие руки расстегивают пуговицы на моем платье. Секунду спустя оно беззвучно падает к ногам, и я остаюсь стоять в таких прозрачных панталонах, что сквозь них виднеются волосы.

Данте рассматривает меня, его грудь едва двигается, выражение лица непроницаемо. Я чувствую неуверенность. Несмотря на все слова о моей красоте, у этого мужчины наверняка были десятки более красивых женщин.

Женщин с заостренными ушами, умелыми языками и пышными изгибами.

Я бросаю взгляд на плотно закрытую створку палатки.

– Фэл? – Он наклоняет голову, встречаясь со мной взглядом. – Ты передумала?

– А ты?

– Нет. – Его уверенность подтверждает мою.