Дом Цепей

— Разрешите доложить, — отсалютовал адъюнктессе тот, что был постарше. — Капитан Добряк из Ашокского полка. Мы с лейтенантом Конопатым попали в плен к «Истребителям собак». Они держали нас в своем лагере.

Кенеб с изумлением вглядывался в чумазое, изможденное лицо говорившего.

— Неужели это ты, капитан? — спросил он.

Добряк узнал его и заулыбался.

— Рад тебя видеть, Кенеб. Я уж думал, что ты тогда погиб.

— Капитан Добряк, вы с лейтенантом — это все, что осталось от целого полка?

— Никак нет, госпожа адъюнктесса. Просто мы…

— Ладно. Ваш рассказ я выслушаю потом. А сейчас приведите себя в порядок.

— Есть! Признаться, мы здорово соскучились по воде и бритве.

— Еще один вопрос, капитан. Лагерь «Истребителей собак»…

Услышав это название, Добряк поспешно начертил в воздухе знак, отвращающий злые силы.

— Вчера была жуткая ночь. Даже вспоминать страшно.

— У вас шрамы от кандалов.

Тяжело вздохнув, он кивнул и пояснил:

— На рассвете в лагерь неожиданно забрели двое сжигателей мостов и разбили замки на кандалах.

— Капитан, вы ничего не путаете? Ведь сжигатели мостов…

— Госпожа адъюнктесса, я говорю не про живых. Это были призраки, — пояснил он.

После чего Добряк и Конопатый поскакали к лагерю.

— Стало быть, вы знакомы с этим капитаном? — спросила у Кенеба Тавора. — Вы с ним в одном звании. Скажите, а между вами не было соперничества?

— Нам было некогда соперничать, госпожа адъюнктесса. Только успевай служить. А уж потом, когда все забурлило…

— Значит, Добряк не будет противиться вашему назначению командиром легиона. А теперь поезжайте к своему новому легиону. Пустынные племена рассеялись, но мы не оставим их в покое. Возможно, нам придется пройти весь континент, но мы загоним врагов в угол, и тогда я их уничтожу. Мы загасим все очаги мятежа, оставив только холодный пепел. Поезжайте, верховный кулак Кенеб.

— Слушаюсь, госпожа адъюнктесса.

Кенеб натянул поводья и уже готов был тронуться, как вдруг раздался крик Темула:

— Оружие к бою!

Обернувшись, все увидели всадника, спускавшегося с холма, где впервые появилась Ша’ик. Кенеб приглядывался к нему и никак не мог понять, в чем дело. Даже издали незнакомец выглядел значительно крупнее обычного человека.

Адъюнктессу охранял небольшой отряд из легиона Блистига. Всадники натянули поводья, готовые выехать навстречу. Присмотревшись, Кенеб узнал их командира. Им был не кто иной, как Прищур. Тот самый лучник, который, когда Колтейна распяли, пустил «стрелу милосердия», оборвав мучения виканского полководца. Сейчас Прищур застыл в седле, неотрывно глядя на диковинного воина.

— Так это же теломен-тоблакай! — возвестил командир охраны. — Едет к нам верхом на яггском скакуне.

Телохранители зарядили арбалеты.

— А что это у него волочится за лошадью? — спросила спутница исчезнувшего когтя.

Теперь Кенеб узнал ее: когда-то она была офицером в отряде «красных клинков» у Тина Баральты.

Бездна вдруг испуганно вскрикнула. Нихил вздрогнул и попятился.

«Да это же головы. Головы двух страшных зверей, монстров, каких увидишь только в кошмарном сне».

Телохранители взяли всадника на прицел.

— Постойте! — взмахнула рукой адъюнктесса. — Он ведь не обнажал своего оружия.

— У него каменный меч, — изумленно произнес Прищур. — У т’лан имассов тоже такие.

— Только у этого больше, — вставил кто-то из солдат.

Все молча следили за приближением незваного гостя. Он остановился примерно в десяти шагах.

Тин Баральта наклонился и плюнул на землю.

— А я тебя знаю! — крикнул он воину. — Ты — телохранитель Ша’ик!

— Помолчи, — оборвал его тот. — У меня есть что сказать адъюнктессе.

— Я тебя слушаю. Говори, — прежним равнодушно-бесстрастным тоном промолвила Тавора.

— Когда-то я объявил малазанцев своими врагами. Я был тогда еще очень молод. Мне нравилось давать клятвы. Чем больше врагов, тем лучше — так я считал раньше. Но теперь думаю иначе. Малазанцы, вы мне больше не враги, и потому я не буду вас убивать.

— Мы очень рады, — сухо ответила Тавора.

Тоблакай пристально глядел на адъюнктессу. Сердце у Кенеба заколотилось так громко, что ему показалось, будто все вокруг слышат его стук.

— Еще бы вы не обрадовались, — наконец произнес великан и самодовольно улыбнулся.

С этими словами он развернул своего яггского скакуна и стремительно понесся по долине на запад. Страшные мертвые головы подпрыгивали, вздымая облачка пыли.

Кенеб глотнул воздуха, успокаивая бешено стучащее сердце.

— Простите, что встреваю, но, по-моему, этот сукин сын был прав, — вдруг сказал Прищур.

— Что ж, в наблюдательности тебе не откажешь, — повернулась к нему Тавора. — Мне нечего возразить.

Кенеб снова натянул поводья, готовясь отправиться к своему легиону.

Лейтенант Раналь с боем взял насыпь и выехал на дорогу. Однако ему противостояли не пустынные воины, а лошадь, на которой он сидел. Точнее, изо всех сил пытался усидеть. Едва выбравшись на дорогу, норовистое животное тут же взвилось на дыбы, приветствуя небеса. Лейтенант вцепился в поводья и заорал:

— Неужели ни у кого не хватает смелости пристрелить эту скотину?