Дом Цепей

— Пожалуйста, выслушай меня, — вновь взмолился он. — Вместо Ша’ик я предлагаю себя. Понимаешь?

Лопнула еще одна цепь.

— Что за мразь вздумала нам мешать? — раздалось у Л’орика за спиной.

Чародей обернулся, но было уже слишком поздно. Нож с широким лезвием глубоко вонзился ему между ребер, пробиваясь к сердцу. Точнее, туда, где у Л’орика должно было бы находиться сердце, будь он полностью человеком.

Зазубренное лезвие ножа соскользнуло вниз и врезалось прямо в грудину. Высший маг со стоном повалился на влажную землю.

Убийца нагнулся над ним, запрокинул Л’орику голову и отвел руку с ножом.

— В другом месте будешь глотки резать! — одернул его голос справа. — Она уже рвет цепи!

Душегуб нехотя разогнулся и отошел.

Из раны Л’орика лилась кровь. Она заполняла доспехи изнутри. Маг перевернулся на бок, и кровь послушно потекла в землю. Странно, но он даже не чувствовал боли. Может, оттого, что все его внимание было устремлено на богиню… и четверых головорезов, приближавшихся к ней.

Для расправы с богиней обычное оружие не годилось. Кинжалы убийц были густо напитаны магией. Смертоносной магией.

Первый кинжал вонзился жертве в бок, и она пронзительно закричала.

Богиню убивали у Л’орика на глазах. Это была длительная и жестокая бойня в духе перстов Корболо Дома. Четверо самых искусных головорезов напанца прятались здесь в засаде и потому избегли участи остальных «Истребителей собак». Разумеется, сами они никогда бы не проникли сюда. Путь им подсказал Фебрил, а Камист Релой, Хенара и Файелла обеспечили магическое прикрытие.

Богиня яростно сражалась. По силе и ловкости она не уступала тем, кто напал на нее. Трое из них были уже мертвы и валялись с оторванными руками и ногами. Но откуда-то вдруг появились новые цепи. Они тянули богиню к земле. Л’орик видел, как тускнеет пламя в ее глазницах. Духи и призраки не пришли на помощь. Освободившись из-под ее власти, они торопливо разлетались прочь. Последний приспешник Корболо Дома занес кинжал и ударил богиню в голову. Мелькнула черная вспышка. Раздался взрыв, и убийцу отшвырнуло в сторону. Следом на него посыпались осколки раскаленного черепа и его собственного кинжала. Они впились ему в лицо и шею. Ослепленный, израненный, обожженный, он упал и забился в судорогах.

Змеящиеся цепи накрыли тело богини и погребли его под грудой сверкающих железных звеньев.

Ветер стих. Исчезли все звуки. Наступила мертвая тишина.

«Они все тянулись к этому осколку магического Пути, — подумал Л’орик. — И никто пока не завладел лакомым кусочком. Богиня Вихря мертва. Фебрил тоже. Тоблакай убил дераготов, а еще раньше — Бидитала. Если Корболо Дом уцелел, его участи не позавидуешь. Малазанцы отправят предателя в цепях в Унту, на суд к императрице».

Мох под Л’ориком стал совсем мокрым от его собственной крови. Маг только сейчас понял, что умирает.

Поблизости захрустели ветки.

— Так я и знал. Опять захотелось погулять по новым местам? И снова в одиночку? Отослал прочь своего фамильяра, да?

Л’орик повернул голову.

— Отец, — произнес он, найдя в себе силы улыбнуться.

— Да, сын, это я. Тебе пора домой. Думаю, за это время в твоей комнате вряд ли что-то изменилось.

— Наверное, пыли стало больше.

— Разумеется. Пока ты болтался по свету, там никто не убирал.

— А слуги?

— Я распустил их за ненадобностью… около тысячи лет назад.

Л’орик вздохнул.

— Может, уже и башни нашей нет.

Озрик присел перед ним на корточки. Его окутывало магическое сияние Дэнула.

— Нет, сынок, башня по-прежнему стоит. Я же говорил, что ты всегда можешь вернуться домой. Обещанное остается в силе… А здорово тебя здесь полоснули. Ладно, спешить не стану. Тебе придется полежать, но зато шрамов не останется.

— Полежать на моей старой кровати? — спросил Л’орик, закрыв глаза.

— Да.

— Но она ведь короткая. Она уже и тогда была мне мала.

— Тогда нужно было попросить того убийцу, чтобы заодно подрезал тебе ноги, — мрачно пошутил Озрик.

Он легко поднял сына с земли.

«Ну не странно ли? Мне ведь уже столько лет, а я замираю от радости, что оказался в сильных отцовских руках».

— А теперь давай подумаем, как мы будем выбираться из этой дыры, — сказал Озрик.

Она споткнулась и едва устояла на ногах. Горячий воздух струился ей в глаза, мешая смотреть. Доспехи вдруг сделались неимоверно тяжелыми. А солнце накаляло металлический панцирь, грозя изжарить ее заживо.

Ша’ик остановилась, отчаянно пытаясь совладать с собой.

«Я… совсем одна. Она исчезла. Богиня Вихря бросила меня».

Ша’ик стояла на дне древнего моря. А с противоположного склона знакомой неспешной походкой спускалась Тавора. За спиной адъюнктессы, на всем протяжении склона, везде, откуда открывался обзор, застыли малазанские солдаты. Ша’ик догадывалась, что у нее за спиной точно так же стоят сейчас воины армии Дриджны. Но она не позволяла себе обернуться.

«Богиня исчезла. Я… осталась одна. Я теперь больше не Ша’ик, а вновь стала Фелисин. И ко мне спускается та, что предала меня. Моя старшая сестра».