Дом Цепей

Фелисин прерывисто дышала. Обхватив себя руками, она во все глаза смотрела на Карсу. Ей до сих пор не верилось, что он легкими, почти изящными ударами в одиночку уложил пятерых убийц. Эта легкость пугала, хотя девочка понимала: если бы не Карса, она бы сейчас не сидела тут и не раздумывала.

Теблорский воин повернулся и молча двинулся по тропе к развалинам города.

Сциллара подошла к Фелисин и обняла ее за плечи.

— Смотреть на смерть всегда страшно, — сказала она. — Потерпи, милая, скоро это пройдет.

Но Фелисин только покачала головой.

— Кроме Леомана, — прошептала она.

— При чем тут Леоман?

— Всех, кого назвал Тоблакай, он намерен этой ночью убить. Всех, кроме Леомана.

Сциллара глядела на тропу, по которой ушел их спаситель. Магический дурман рассеялся, и ее мысли вновь стали четкими и ясными.

Последние двое сумели уложить четверых его воинов. Им удалось прорваться в его шатер, где их наконец добили караульные. Маток смотрел на трупы головорезов, израненных и усеянных стрелами. Время еще не перевалило за полночь, а уже было предпринято целых шесть попыток его убить!

Ну все, с него довольно.

— Т’морол, собирай мой клан.

Рослый широкоплечий воин вышел из шатра. Маток остался один. Обстановка в его шатре была предельно простой. Возле койки, прикрытый шкурой, стоял небольшой сундучок. Маток откинул шкуру и поднял расписную крышку.

Внутри лежала Книга Дриджны. Чувствуя, что события могут принять самый непредсказуемый оборот, Ша’ик вверила ее Матоку. Предводитель пустынных воинов запер крышку, взял сундук и вышел из шатра.

В темноте его солдаты сворачивали лагерь.

— Мы двинемся на соединение с Леоманом Неистовым, — сказал Маток вопросительно глядевшему на него Т’моролу. — Оставшиеся кланы будут охранять Ша’ик. Правда, я уверен, что ночью ей ничего не грозит, но их помощь может понадобиться Избраннице утром.

Холодные, бесстрастные глаза Т’морола внимательно смотрели на командира. Лицо его оставалось непроницаемым.

— Предводитель, мы не будем сражаться в завтрашней битве?

— Мы должны уберечь священную книгу, друг мой. Останься мы здесь, боюсь, к утру наши духи будут парить над оазисом.

Бородатый воин кивнул.

— Лошадей уже седлают. Пойду скажу нашим, чтобы поторапливались.

Геборик вслушивался в тишину. Кости его слегка гудели. Верный признак магической паутины, растянувшейся на весь оазис, включая развалины города. Гудение то нарастало, то почти совсем затихало. Иногда этот гул перекрывали другие звуки. Вскоре невидимые силы не оставят от этой паутины и следа.

Геборик сполз со своей койки. Быстрое магические исцеление всегда сопровождалось болью. У старика дрожали ноги. Угли в жаровнях давно погасли. Тьма, считавшая себя здесь полноправной хозяйкой, расступалась нехотя. Он добрел до выхода, даже не заметив, что зубы его оскалены, а когтистые руки скрючены на манер тигриных лап.

Мертвый город наполнялся призраками. Даже боги переместились поближе, желая увидеть все, что тут будет происходить.

«Вряд ли боги останутся просто наблюдателями. Дождутся подходящего момента и непременно вмешаются. Одного подтолкнут в нужном направлении, другого уберут… нет, не ради помощи людям. Ради своих интересов или же просто из любопытства».

Геборик всегда ненавидел эти игры богов и когда-то открыто воспротивился им. Это и привело его к преступлению… если подобное можно назвать преступлением.

И тогда у него именем одного бога забрали кисти рук, пока другой бог их ему не вернул.

Геборик прекрасно сознавал, что Трич ему безразличен. Невзирая на полученные дары, титул дестрианта не радовал его. Желания старика не изменились.

«Отатараловый остров и нефритовый великан — вот что меня ожидает. Возвращение силы».

Но, едва успев мысленно произнести эти слова, бывший жрец Фэнера почувствовал, что в них закрался обман. Тайна, известная ему, пока не имела зримых очертаний. Так и будет до тех пор, пока он не окажется в том самом месте.

«Но вначале я должен выполнить неотложную задачу — выбраться отсюда живым».

Геборик немного постоял у выхода, проверяя, свободен ли путь. В двадцати шагах от шатра было пусто. Что там дальше — он не знал, а потому шагнул в неизвестность.

В последний раз покатав желудь между пальцами, Калам запихнул его в поясную сумку и ползком выбрался из расщелины.

— Бессердечные руки Худа, — пробормотал убийца.

Песнь сотрясала его кости, как раскаты отдаленного грома, и это очень не нравилось Каламу. Что еще хуже — в оазисе пробудились силы, которые даже он, не будучи магом, чувствовал: возникло такое ощущение, словно бы в крови бушевал огонь.

Калам Мехар проверил кинжалы и вернул их в ножны. Его так и подмывало загородиться отатараловым оружием и предупредить любые магические нападения. Но это была палка о двух концах: защищаясь, он сразу обнаруживал свое присутствие.