Дом Цепей

— Теперь я понимаю, в чем твоя ошибка, Корболо. Ты, как и надлежит хорошему солдату, подходишь ко всему с позиций тактики. И тебе совершенно невдомек, что богиню Вихря абсолютно не волнуют ни тактика, ни стратегия, ни маневры. Ты говоришь о ней так, будто она — смертная правительница, и уповаешь на ее здравый смысл. Увы, Корболо: она не обладает здравым смыслом. Это людям важно, чем будет ознаменован завтрашний день — принесет ли он им победу или поражение. Богине же все равно, ибо она жаждет разрушения. Ей нужны малазанцы, убитые на поле боя, «Истребители собак», изрубленные в своих окопах, неистовство магии, которое превратит Рараку в груды окровавленных развалин. Вот к чему стремится богиня Вихря.

— Ну и что с того? — хрипло спросил напанец. Несмотря на показную невозмутимость, на его исполосованном шрамами лбу проступил пот. — Даже богине не проникнуть сюда, в это освященное место.

— И после этого, Корболо, ты еще называешь меня глупцом? Не знаю, кто из нас глуп. Этой ночью богиня Вихря постарается тебя уничтожить, но ты для нее слишком никчемен и мелок, чтобы она раздавила тебя собственноручно.

Корболо Дом подался вперед.

— Тогда кому она это поручит? — выкрикнул он. — Уж не тебе ли?

Высший маг развел руками и покачал головой.

— Я даже не могу назвать себя ее посланником. Я — не более чем глашатай… здравого смысла. Опасайся не того, кого богиня Вихря пошлет против тебя, Корболо. Бойся того, кому она позволит проникнуть через свои защитные преграды. Неужели ты не понимаешь?

Дом прищурился, пробурчал что-то себе под нос и махнул рукой.

Нож, который с размаху воткнули в спину Л’орика, не мог нанести колдуну смертельную рану. Простым железным лезвием невозможно было пробить плотные слои обороны, питаемые чародейством Куральда Тирлана. Однако удар заставил высшего мага рухнуть на колени. Л’орик упал на толстый ковер, почти к самым ногам напанца.

О нем тут же забыли. Кровь Л’орика впитывалась в узоры ковра. Корболо встал и начал отдавать приказы. Ни он, ни его приспешники не слышали тихого шепота чародея:

— Глупец. Кровь — это магический Путь. И ты сам открыл его, на свою же голову.

«Тревожная весть. Лягушан должен покинуть твое приятное общество».

Глаза демона голодно блестели.

— Что случилось? — спросила Фелисин.

«Зловещее событие. Мой брат меня зовет».

— Л’орик попал в беду?

«Ночь полна темноты, но Мать отвернулась. То, что грядет, не закуешь в цепи. Предостережение. Осторожность. Оставайся здесь, милое дитя. Больше моему брату вреда не причинят, но путь мне открыт. Радость. Я хорошо поем сегодня».

Фелисин зябко закуталась в телабу.

— Рада за тебя, Лягушан.

«Неясное предостережение. Тени совсем густые. Пробираться очень трудно, даже путем крови. Нужно прыгать, увиливать, извиваться, проскальзывать и надеяться на лучшее».

— И долго мне тебя дожидаться?

«Не уходи отсюда, пока не встанет солнце, моя красавица, на которой я бы с радостью женился, хотя и без надежды на потомство. Ты вскружила мне голову. Чувствую, мне пора идти».

— Ну, тогда иди, — сказала Фелисин, порядком ошеломленная этим мысленным признанием.

«Кто-то направляется к тебе. Возможный союзник. Прояви доброту».

Лягушан исчез. Фелисин услышала шаги босых ног и вскоре увидела какую-то молодую женщину, которая еле плелась, постоянно озираясь по сторонам.

— Иди сюда, — позвала ее девочка.

— Это ты — Фелисин-младшая?

— Да, но… только один человек так зовет меня. Тебя послал Геборик?

— Да.

Женщина приблизилась, и Фелисин увидела, что она вся в крови. Из раны на подбородке до сих пор сочилась кровь.

— Они пытались его убить. Потом появились призраки. И защитили его.

— Погоди, не торопись. Отдышись сначала. Здесь ты в безопасности. Скажи только: Геборик жив?

— Да, он у себя в храме. Исцеляет свои раны, — судорожно хватая ртом воздух, сообщила женщина.

— Вот и хорошо. А ты лучше помолчи, пока не придешь в себя. Пойдем-ка в шатер. У меня есть вино. Когда отдохнешь, то все мне подробно расскажешь.

С северо-запада подходы к оазису преграждали скалы. Ущелья между ними тонули во мраке. Звездный свет, все еще тусклый из-за песчаной пыли, туда не попадал. Как всегда в Рараку, тьма опустилась внезапно. И как обычно, с ее появлением дневное тепло быстро отступало. По ночам здесь бывало холодно, как на северных равнинах.

В одной из ложбин остановились четверо мужчин. От их взмыленных лошадей валил густой пар. Доспехи всадников были цвета выбеленных костей. Такими же были и их усталые лица.

Они еще издали заметили одинокого путника верхом на коне и почувствовали, что встреча с ним не предвещает ничего хорошего. К счастью, незнакомец их не видел, и они беспрепятственно достигли этой ложбины. Каждый из них мысленно радовался, что не нужно пускаться в погоню за этим всадником.