Дом Цепей

— Когда я в следующий раз встречусь с эресской ведьмой, непременно передам ей вашу благодарность.

«Значит, будет еще и другой раз? Сколько же всего ты от меня утаил, парень?»

Струнка вновь задумался. Не станет ли завтрашнее сражение для него последним? А если даже и так? Это молодому парню вроде Бутылки обидно погибать, ничего толком не увидев в жизни. А он, Скрипач, достаточно уже всего насмотрелся. Может, павшие сжигатели мостов зовут его к себе?

«Не то чтобы я жаждал к ним попасть. Таких придурков надо еще поискать. И все равно… я скучаю по ребятам. По всем. Даже по Колотуну».

Сержант открыл глаза, встал и нагнулся за шлемом. Потом он повернулся туда, где над развалинами города висела дымка.

«И по тебе я тоже скучаю, Калам Мехар. Ты хоть знаешь, почему здесь оказался?»

Шаман снова и снова подносил к огню кость, по которой гадал. По мере того как кость постепенно чернела, мрачнело и лицо самого колдуна. Он недовольно морщился и что-то шипел сквозь зубы. Кораббу было противно смотреть на его кривляния. На шее пустынного воина висело ожерелье из панцирей навозных жуков, отвращающее злые силы. Чтобы не сказать шаману что-нибудь язвительное, Корабб засунул себе в рот несколько панцирей и один из них случайно раздавил. Во рту сразу стало горько. Он начал сердито выплевывать мелкие кусочки.

Подошедший Леоман молча схватил заклинателя костей за телабу, хорошенько встряхнул его, а потом резко поставил на ноги и спросил:

— Что ты видишь?

— Армии! — закричал старик, заслоняя лицо, словно эти армии двигались прямо на него.

— Это мы и без тебя знаем, фокусник поганый.

— Я сказал — армии! Вы видите лишь одну, но на самом деле их больше!

Прихрамывая, шаман добежал до южного края кургана, где стал подпрыгивать и тыкать пальцем в сторону малазанских позиций.

Леоман прошел туда, где за низкой стеной сидели Корабб и еще трое воинов.

— Корабб, отправь еще одного всадника к Ша’ик… Нет, лучше поезжай сам. Возможно, она не предвидела нашего возвращения. Но мне все равно нужно знать, где завтра разместятся воины Матока. Посмотри хорошенько. Только прежде обязательно переговори с Избранницей лично. Ты понял? Она должна услышать твои слова сама, а не через разных прихвостней.

— Сделаю, как ты велишь, — ответил Корабб.

— Леоман, они здесь! — снова завопил шаман. — Виканские псы! Псы! Слышишь, Леоман?

Тот в ответ лишь покачал головой:

— Совсем спятил!

Корабб бросился к своей лошади. Уж лучше выполнять поручение Леомана, чем слушать бред этого грязного безумца. Пустынный воин вскочил в седло, приладил за спину копье и моментально тронулся с места.

Путь к оазису был нелегким. Он пролегал по зыбучим пескам и между скалами. Корабб даже не пытался подгонять лошадь, зная, что она сама найдет наиболее безопасную дорогу.

Чтобы попасть в оазис, ему оставалось проехать через глубокий овраг. Вечерело. Внизу раньше, чем наверху, проснулись тени. Овраг оказался не прямым, а извилистым. Подъезжая к очередному изгибу, Корабб уловил трупное зловоние. Его лошадь раздула ноздри и шумно зафыркала.

Узкую тропу перегораживала конская туша. Рядом лежал мертвый всадник.

У Корабба бешено заколотилось сердце. Спрыгнув на землю, он осторожно приблизился… Так и есть, это один из посланников Леомана. Командир отправил его к Ша’ик еще в самом начале, когда малазанцы были только на подходе к оазису. Арбалетная стрела угодила ему в висок. Изо лба убитого торчал окровавленный наконечник.

Корабб обвел глазами склоны оврага. Если где-то поблизости и сейчас прячутся убийцы, его постигнет та же участь. Оставалось надеяться, что они не остались тут дожидаться новых посланников.

Воин вернулся к лошади. Та не желала трогаться с места. Кораббу стоило немалых трудов уговорить испуганное животное перепрыгнуть через мертвого сородича. Отведя коня еще на несколько шагов, всадник вновь уселся в седло. Спокойная поездка закончилась; теперь его взгляд безостановочно скользил по каменистым склонам оврага.

Через полсотни шагов стало светлее. Выход из оврага был довольно пологим. Наверху Корабб увидел пыльные кроны деревьев гульдиндхи. Облегченно вздохнув, он пришпорил лошадь.

И тут его дважды ударили в спину чем-то тяжелым, скорее всего, метательным молотом. Корабба вышибло из седла, но он сумел уцепиться за шею лошади, которая заржала от боли и стремительно понеслась прочь. Всадник болтался у нее на шее, раскачиваясь во все стороны, поскольку животное мотало головой, пытаясь освободиться от своей ноши. Корабб потерял шлем, и теперь удары сыпались прямо на его макушку.

Пустынный воин не разжимал рук. Он лишь сполз ниже, и его упорство вынудило лошадь замедлить бег. К этому времени одна нога Корабба уже почти волочилась по песчаному склону. Изловчившись, он снова взобрался в седло.

Арбалетная стрела ударила слева и только чудом не зацепила коня.

Корабб приник к шее лошади. Ему было никак не ухватить болтающиеся поводья, и он просто вцепился в гриву.

Они уже почти выбрались на солнечный свет, когда из оврага прилетела еще одна стрела. Лошадь протяжно заржала.

«Ее ранили», — сразу понял Корабб.