Дом Цепей

— Мы все поляжем на этих насыпях, — будто прочитав мысли Гамета, произнес Кенеб. — Корболо Дом подготовился к сражению по всем правилам малазанского военного искусства. Мы полезем вверх… правильнее сказать, попытаемся вылезти наверх, а нас будут поливать из луков, катапульт, не говоря уже о магии. Взгляните, как мятежники выровняли поверхность склонов. А уж когда она еще станет липкой от нашей крови… Там ведь не за что зацепиться.

— Я не слепой, — проворчал Гамет. — Полагаю, что и адъюнктесса тоже.

— Солдаты начинают терять уверенность. И ни мне, ни вам нечем их подбодрить.

— Вечером адъюнктесса созовет военный совет. Второй состоится незадолго до рассвета. Там мы обсудим положение.

— Обсудим? Очень сомневаюсь. Скорее, адъюнктесса просто объявит свою волю. Полагаю, она без нас все решила. Так?

— Да, капитан, она уже приняла решение.

Верховный кулак знал, что Восьмому легиону предстояло встать на пути отступления войск, но не малазанских, а вражеских. Неужели Тавора уже представляла, как силы Ша’ик, теснимые Четырнадцатой армией, будут лихорадочно отступать? И вот тогда-то дорогу им преградит Восьмой легион… Подумав об этом, Гамет содрогнулся. Уверенность Таворы в победоносном исходе завтрашнего сражения граничила с безумием. Армия противника занимала более выгодные позиции и числом превосходила малазанцев, но тем не менее треть своих бойцов адъюнктесса не собиралась задействовать в сражении.

Однако Гамет не имел права ни поддерживать сомнения Кенеба, ни делиться с ним своими собственными. А потому сказал лишь:

— Капитан, мы с вами — люди военные, так что…

— Обязаны выполнять любые приказы, которые нам отдают, — криво усмехнувшись, договорил за него Кенеб.

Саперы вместе с военными инженерами возводили укрепления и скаты для спуска в долину. Стояла нещадная жара, когда даже ветер нес не прохладу, а новые волны зноя. Хундрилы, сетийцы и виканцы оставались к югу от этого места, дожидаясь, пока им построят дорогу. Но даже если дорога и появится к назначенному часу, бывшее дно моря в любом случае оставляло мало возможностей для кавалерийского маневра. Гамет предполагал, что бóльшую часть всадников Тавора попридержит на случай отступления. Конница Ша’ик тоже вряд ли будет участвовать в сражении. Пустынные всадники пригодятся потом, когда малазанцы начнут отступать.

«А хундрилы, надо понимать, будут прикрывать наше отступление… или бегство».

Гамет представил себе унизительную картину: кочевники вывозят на своих лошадях отступающих малазанских солдат. И даже поморщился от отвращения. Но упрямо произнес:

— Адъюнктесса знает, что делает.

Кенеб выслушал это его заявление с каменным лицом.

К ним подбежал пеший вестовой.

— Господин кулак, адъюнктесса просит вас немедленно прибыть к ней! — выкрикнул он.

— Поезжайте. Я присмотрю за легионом, — промолвил Кенеб.

Похоже, он был даже рад остаться в одиночестве.

Гамет развернул лошадь и опять почувствовал головокружение. После той ночи у него часто болела голова. Старик глубоко вздохнул и кивнул вестовому.

Они двинулись к невысокому холму, который находился ближе всего к месту завтрашнего сражения. Ехать приходилось медленно, буквально продираясь через солдат, занятых возведением укреплений. Офицеры уже охрипли, выкрикивая приказы. Подъезжая к холму, Гамет заметил Тавору, которая сидела верхом на лошади. Рядом стояли Нихил и Бездна.

— Спасибо, что проводил, — сказал он вестовому. — Дальше я сам.

Выбравшись из человеческого месива, старик пустил лошадь легким галопом и вскоре уже был на холме, рядом с адъюнктессой.

С вершины холма хорошо просматривались вражеские позиции. Оттуда за малазанцами тоже наблюдали. На центральном гребне маячило несколько фигур в белых телабах.

— Гамет, ты хорошо видишь вдаль? — спросила адъюнктесса.

— Уже не так, как прежде.

— Тогда я перечислю тебе тех, кто там стоит. Корболо Дом. Камист Релой. Шестеро офицеров. Камист так и стреляет глазами в нашу сторону. Ищет чародеев, и прежде всего — высших магов. Поскольку Нихил и Бездна рядом со мной, он не в состоянии их обнаружить. Как, по-твоему, Корболо Дом абсолютно уверен в том, что завтра одержит победу?

Гамет поглядел на Тавору. Она по-прежнему была в доспехах, но подняла забрало шлема и теперь щурилась от слепящего солнца.

— Мне думается, госпожа адъюнктесса, что его уверенность… вянет.

— Вянет? Какое странное слово ты выбрал. А почему она вянет?

— Потому что Корболо Дому все представляется слишком уж простым. Как же: на их стороне одни преимущества, а на нашей — сплошные преграды. Невольно возникнут подозрения.

Ничего не сказав в ответ, Тавора продолжала разглядывать своих противников.

«Неужели она позвала меня сюда, чтобы задать один-единственный вопрос?»

Гамету не хотелось смотреть в ту сторону, и он перевел глаза на юных виканцев. За время похода Нихил заметно вырос. Еще несколько лет, и он станет высоким и крепким парнем. На нем сейчас была лишь набедренная повязка. Всклокоченные волосы и черно-зеленая боевая раскраска тела придавали мальчишке довольно устрашающий вид.