Дом Цепей

— Монок Ошем говорил, что святость таких мест порождена смертью. Стало быть, они принадлежат Худу?

— Нет. Когда они слагались, не было еще никакого Худа. И смерть здесь — не единственное начало. Сила накапливается слоями. Но ей нужно придать какое-то обличье. Мы придаем обличье камню, делая из него мечи или орудия труда. Своими глóтками мы придаем обличье воздуху. Наш разум улавливает слабые отблески небытия, означающего конец жизни, конец любви. Глаза видят лихорадочную борьбу за существование и изумленно замирают, наблюдая, как жизнь неизменно терпит поражение. Однако знать и понимать, что мы все умрем, еще не означает поклоняться смерти. Это знание и понимание само по себе является магией, заставляющей нас быть стойкими.

— Тогда получается, что своей Клятвой т’лан имассы нарушили все древнейшие законы, — ошеломленно произнес Трулль Сенгар.

— Ни Монок Ошем, ни Ибра Голан никогда не сознаются тебе в этом, — ответил Онрак. — Но ты прав. Мы — первые попиратели законов, и существование, которое мы влачим вот уже десятки тысяч лет, — достойное наказание за святотатство. Остается лишь надеяться, что воззвавший к Слиянию освободит нас от этого существования.

— Опасная штука — правда, — вздохнул Трулль Сенгар. — Куда мы теперь? Пройдем через портал?

Монок Ошем взмахнул рукой. Вокруг сгустились сумерки, а потом и вовсе стемнело.

Но прежде, чем тьма стала кромешной, Онрак услышал слабый крик Трулля Сенгара. Т’лан имасс обернулся… Он увидел высокую женщину со светло-коричневой кожей, широкобедрую, но гибкую. Длинные всклокоченные волосы опускались ей на плечи. Словно два колокола, раскачивались огромные налитые груди. На скуластом лице выделялись пухлые алые губы. Все это, словно яркая вспышка, пронеслось перед Онраком. Карие, глубоко посаженные глаза незнакомки по очереди осмотрели троих т’лан имассов и остановились на Трулле Сенгаре.

Грациозно, словно лань, женщина шагнула к тисте эдур.

Вот тогда-то и опустилась полная тьма.

Трулль Сенгар снова закричал. Онрак пошел было на звук и вдруг остановился: его захлестнула целая лавина мысленных картин. Время исчезло, свернувшись в самом себе, а затем начало разворачиваться.

По земле метались искры, вспыхивали язычки пламени.

Они находились внутри расщелины, стоя на захламленном полу. Онрак оглянулся по сторонам, ища глазами Трулля Сенгара. Тот распростерся на мокром камне. Т’лан имасс пошел к нему.

Трулль Сенгар был без сознания. Онрак увидел его забрызганные кровью колени. Одежда тисте эдур была разорвана, обнажая окровавленную промежность. Присмотревшись, Онрак понял, что это не кровь Трулля. Эресская женщина… забрала его семя!

«Его первое семя, — подумал Онрак. — Тогда откуда кровь? Женщина вовсе не была девственницей. Ее груди наверняка уже наполнялись молоком, а соски знали губы потомства. Бессмыслица какая-то».

Онрак склонился над тисте эдур и только сейчас заметил у него свежие шрамы чуть ниже пупка. Три косых шрама и следы от еще трех, направленных в противоположную сторону. Точно такие же шрамы женщина нанесла и на свой живот.

— Эресская ведьма похитила его семя, — сказал подошедший Монок Ошем.

— Зачем? — спросил Онрак.

— Откуда мне это знать, Онрак Сокрушенный? Разумом эресы недалеко ушли от зверей.

— Я что-то не видел, чтобы звери совершали ритуалы, — возразил Онрак. — Это явно было сделано с какой-то целью.

— Похоже на то, — согласился Монок Ошем. — Но почему этот тисте эдур не приходит в себя?

— Его разум путешествует в другом мире.

— Уж скажи лучше, что он просто валяется без сознания, — усмехнулся шаман.

— Нет, разум Трулля Сенгара действительно путешествует в другом мире. Я соприкоснулся с магией эресской ведьмы. Не знаю, как назвать увиденное мною. Это было похоже на… магический Путь, который только-только появился на краю небытия. Этот Путь… он как сама та женщина. Как свет в ее глазах.

Ибра Голан вдруг схватился за меч.

Онрак напрягся. К ним кто-то приближался. Костер, разведенный Моноком Ошемом, освещал лишь небольшой пятачок. Дальше начиналась полоса сумрака, а потом — и вовсе кромешная тьма. На границе сумрака и тьмы Онрак заметил человеческие силуэты. Смертные! Их было больше дюжины. Но сюда же шел кто-то еще, глухо ударяя ногами по камню.

Вскоре пламя костра высветило… апторианского демона, похожего на скалу, обернутую в черный шелк. На его единственном плече восседал странный всадник: вроде бы мальчик, но у Онрака язык не поворачивался назвать его ребенком. Тело всадника было вполне человеческим, но лицом он походил на демона. Во лбу сверкал единственный глаз, похожий на черный драгоценный камень со множеством граней. Из полуоткрытого рта торчали острые иглы зубов. На незнакомце были черные кожаные доспехи, явно с чужого плеча. Он вез с собой внушительный арсенал: от длинных ножей и дротиков до арбалетов, из которых можно стрелять одной рукой. Онрак заметил, что ложа арбалетов сделаны из лосиных рогов.

— Это все, кого смог отправить сюда Логрос? — негромким хриплым голосом спросил таинственный всадник.

— Вас сюда не звали, — вместо ответа заявил ему Монок Ошем.