Дом Цепей

— Мне трудно назвать этих дикарей людьми. Их даже к т’лан имассам отнести нельзя.

— Со временем они превратятся в людей. Я видел и других, бегающих вместе с волчьими стаями. Поскольку они передвигаются на двух ногах, то видят дальше. Весомое дополнение к чуткому волчьему слуху и обонянию. Однако пока что в стаях все-таки доминируют волки. Постепенно главенствование перейдет к полулюдям. Но для тех, кого ты видел с дераготами, ничего не изменится.

— Почему?

— Что-то вот-вот должно произойти. Здесь, внутри этой запертой памяти. Я лишь надеюсь, что сумею увидеть сие, прежде чем мир окончательно померкнет.

— Ты назвал дераготов Гончими Тьмы. Они что же, дети Матери-Тьмы?

— Попробуй-ка разбери, чьи они дети! — довольно сердито ответил Озрик и тряхнул головой. — От этих тварей разит Тьмой, но ничего определенного я сказать не могу. Дераготы — самое подходящее для них имя. Это слово из языка тисте анди.

— В таком случае их нужно называть дера’тин’джераготами, — осторожно поправил отца Л’орик.

— Ты весь в мать, — вздохнул Озрик. — Стоит ли удивляться, что мы с ней не выносим общества друг друга? Три дня — это предел. За этот краткий период мы каждый раз проживаем целую жизнь. В первый день мы оба пребываем в восторге и не можем нарадоваться друг на друга, на второй нам просто уютно вместе, а на третий появляется взаимная неприязнь. И это всего за три дня.

— А сколько времени ты способен выдерживать общество своего сына? — осведомился Л’орик, отводя взгляд.

— От силы — часа три.

Чародей отряхнул руки от каменной пыли.

— В таком случае я не стану докучать тебе, отец. Только помоги мне открыть магический Путь, чтобы я смог вернуться в Рараку. Пока я еще здесь, тебе, думаю, будет интересно узнать последние новости о тисте лиосан и Куральде Тирлане. Твой народ и твой мир потеряли своего защитника. Отец, они молятся о твоем возвращении.

— А как поживает твой фамильяр?

— К сожалению, его убили т’лан имассы.

— Так заведи себе другого, — предложил Озрик.

Эти слова покоробили Л’орика.

— Я не могу так быстро найти другого фамильяра… Скажи, отец, неужели ты не чувствуешь никакой ответственности перед тисте лиосан? Они же поклоняются тебе!

— Ошибаешься, сын. Тисте лиосан поклоняются самим себе. Я просто оказался для них удобным божеством. Возможно, ты считаешь, что Куральд Тирлан теперь в опасности, однако на самом деле ему ничего не грозит.

— А если дераготы и впрямь служители Тьмы? Ты и в этом случае будешь по-прежнему утверждать то, что говорил недавно?

Озрик молча подошел к проему. Двери в его жилище не было.

— Это все она виновата, — пробормотал он, проходя мимо сына.

Л’орик двинулся следом. И спросил:

— Эта башня построена яггутами?

— Да.

— А где же они сами?

— На западе. На востоке. На юге. Только не здесь. Тут я их ни разу не видел.

— Ты просто не знаешь, где они, да?

— Яггуты не в этом воспоминании, сынок. А теперь — отойди к стене.

Л’орик смотрел, как отец превращается в дракона. Воздух перед глазами мага задрожал. Запахло чем-то пряным. Как и Аномандер Рейк, Озрик привычнее чувствовал себя в обличье дракона, нежели в человеческом теле. Их связывало не только кровное родство, но и сходство характеров.

«Жаль, что я так и не научился понимать своего отца. И вдвойне жаль, что я не могу его просто любить».

Дракон поднял переднюю лапу и раскрыл когти.

— Давай я лучше полечу у тебя на плече, — поспешно сказал Л’орик.

Но когтистая лапа уже сомкнулась вокруг него.

Озрик летел на запад, держась береговой линии. Вскоре внизу появился лес. Дракон свернул на север. Воздух в «клетке» из чешуйчатых пальцев, где сидел Л’орик, стал холодным, а потом и ледяным. Равнина сменилась предгорьями, а лиственные деревья уступили место хвойным. Еще через какое-то время на темно-зеленом фоне забелели снежные пятна и полосы.

Таких гор в том времени, где жил Л’орик, не было.

«Наверное, все дело в особенностях воспоминаний. Память — это ведь не слепок с действительности».

Озрик начал спускаться. Перед глазами Л’орика возникла обширная белая равнина, словно бы соседняя гора вдруг раскололась надвое. Они приближались к одной из ее половинок.

Найдя относительно ровную заснеженную площадку, дракон опустился на нее. С южной стороны уступ круто обрывался вниз. А с северной… Л’орик догадался: именно там, за мутноватой дымкой, скрывается небытие.

Драконьи крылья вздымали целые вихри снежинок. Озрик разжал когти, выпустив сына, и отлетел в сторону, чтобы сесть на землю и вернуться в свой облик тисте лиосан. Л’орик провалился в снег. Ежась от холода, он поспешил выбраться на твердую поверхность.

Эти заснеженные горы не были безжизненными. Маг увидел каких-то странных существ, запертых в воспоминании. Некоторые из них слабо шевелились. Озрик поспешил к ним, бросив сыну:

— Не повезло беднягам. Попав сюда, большинство умирает. Но некоторые еще живы.

— Кто они такие, отец?

— Демоны.

Озрик повернул чуть в сторону и остановился возле демона, от которого валил пар. Все четыре его конечности шевелились, царапая когтями снежное крошево.

Л’орик подошел и встал рядом с отцом.