Дом Цепей

— Я ничего об этом не знаю, но твои догадки кажутся мне верными.

— Стало быть, влияние малазанцев усиливается везде: не только в нашем бренном мире, но и в пределах магических Путей. А теперь они проникли также и в Колоду Драконов.

— Л’орик, ты делаешь ошибку, свойственную многим врагам империи. Ты думаешь, будто все малазанцы объединены общностью целей и замыслов. Нет, маг, на самом деле все гораздо сложнее. Не верится мне, что новый Управитель Колоды служит императрице. Он из тех, кто ни перед кем не преклоняет колен.

— Тогда почему на карте изображены сжигатели мостов?

Геборик чувствовал, что этот вопрос не дает Л’орику покоя, но решил подыграть ему:

— Наверное, Управитель Колоды имел к ним какое-то отношение.

— Юлишь, старик? Скорее всего, он сам служил в этом отряде… Ага, картина начинает проясняться.

— Да неужели?

— Скажи, ты слышал о духовидце по имени Кимлок?

— Что-то припоминаю. Но он не из этих краев. Может, из Каракаранга? Или из Руту-Джелбы?

— Сейчас он живет в Эрлитане. Не станем касаться его истории, она не имеет прямого отношения к нашему разговору. Важно другое. Кимлок — таннойский жрец. Похоже, сравнительно недавно он встречался с кем-то из сжигателей мостов. Только так можно объяснить его поступок. Знаешь, что сделал Кимлок? Он подарил им песню. Таннойскую песнь, которая берет свое начало здесь, в священной пустыне. А Рараку — место рождения сжигателей мостов. Ты понимаешь, насколько это важно?

Геборик, которому вновь стало зябко, отвернулся к очагу и ничего не сказал.

— Разумеется, — продолжал Л’орик, — значение песни несколько уменьшилось, поскольку сжигателей мостов больше нет. А значит, не будет и освящения.

— Надеюсь, что так, — пробормотал старик.

— Чтобы песнь открыла свою силу — а это и есть освящение, — нужно, чтобы сжигатель мостов обязательно вернулся в Рараку. Туда, где некогда родился их отряд. Однако согласись, что это маловероятно.

— Откуда такое странное требование — непременно вернуться в пустыню?

— Видишь ли, таннойская магия подобна кругу. Песня должна стать змеей, кусающей себя за хвост. Сейчас песнь, дарованная Кимлоку сжигателям мостов, представляет собой разорванный круг. Но она прозвучала, а потому живет и требует завершения… Это как магическое заклинание, действующее до тех пор, пока его не снимут.

— Ясно. А теперь расскажи мне о нефритовом великане.

Л’орик кивнул. Налив и себе в кружку настоя хен’бары, он сел напротив Геборика.

— Первого из них нашли под землей, в отатараловых рудниках.

— Первого?!

— Да. Все рудокопы, отважившиеся подойти близко… Нет, они не умерли и не сгорели заживо. Они бесследно исчезли. В других копях нашли части еще двух великанов. Все три жилы наглухо закрыли. Эти гиганты — пришельцы из другого мира, которые вторглись к нам.

— Они явились сюда лишь затем, чтобы сразу же попасть в отатараловые путы, — пробормотал бывший жрец.

— А ты догадлив, Геборик Легкая Рука. Похоже, кто-то заранее знал об их появлении и приготовился к достойной встрече. Кто-то или что-то, отводящее угрозу от нашего мира.

— Думаю, ты ошибаешься, Л’орик, — замотал головой старик. — Дело в том, что сам портал, через который они прибыли, порождал отатарал.

— Ты в этом уверен?

— Нет, конечно. С отатаралом связано столько тайн и загадок, что нельзя быть уверенным ни в чем. Был один книжник — запамятовал его имя, — так он вообще считал, что этот металл якобы образуется посредством уничтожения всех составляющих магии. Что-то вроде окалины. Тот ученый назвал это полным изъятием первичной силы, которая есть во всем: от камня до людей.

— А он не высказал догадок, как подобное может происходить?

— Нет.

— Похоже, здесь тоже присутствует магия, но совсем иного свойства. Противоположная нашей. Она-то и пожирает дотла всю первичную силу.

— Полагаю, не каждый бог сумел бы справиться с нефритовыми великанами, — заметил Геборик.

— Но кто-то все-таки справился. Может, применил некий особый обряд, вроде Ритуала Телланна, — предположил Л’орик.

— Или же они избрали другой способ, — чуть слышно пробормотал его собеседник, потянувшись к кружке. — Например, призвали Увечного Бога.

Услышав подобное заявление, маг застыл с открытым от изумления ртом и некоторое время так и сидел, разглядывая затейливую татуировку на коже бывшего жреца Фэнера. Молчал и Геборик, потягивая остывающий настой хен’бары.

— Хорошо, старик, я поведаю тебе еще кое-что. Чувствую, что должен это рассказать. Просто обязан, хотя попутно ты узнаешь многое и обо мне самом.

Л’орик говорил долго, а Геборик сидел и слушал. Стены грязного шатра куда-то исчезли. Тепло очага уже не доходило до него. Не осталось никаких ощущений, кроме одного-единственного: старику казалось, что его призрачные руки держат на себе тяжесть всего мира.