Дом Цепей

— Представь себе. Он велел соплеменникам охранять его. От кого? Вроде бы от тисте эдур. Людям не понять хитросплетений истории этих народов. Нам даже трудно представить, что значит жить тысячи лет. У нас ведь как? Появляется кто-то, кого не устраивает существующий порядок вещей. Он уничтожает этот порядок и, если ему раньше самому не сломают шею, устанавливает свой. К счастью, таких «ниспровергателей основ» немного; они возникают в разное время и на разных континентах, а потом либо исчезают, либо умирают. А у тисте анди и тисте эдур… они живут век за веком и никак не желают успокоиться. Ты же историк, Геборик. Припомни самого отвратительного тирана во всей человеческой истории и представь, что он вечен. Если за тридцать лет правления мерзавец успел пролить реки крови, только вообрази, что он натворит за триста? А за три тысячелетия?

— Ты упустил один нюанс, Л’орик. Люди намного кровожаднее. Я что-то ни разу не слышал о том, чтобы у тисте анди или у тисте эдур были тираны.

— Возможно, я употребил неудачное слово. Я имел в виду личность, наделенную огромной силой, одновременно созидательной и разрушительной. Взять ту же Малазанскую империю. Замысел ее создания принадлежал одному человеку — Келланведу. А что, если бы Келланвед был вечен?

Рассуждения мага заинтересовали Геборика, выдернув его из тягучей дремы.

— Вечен? — скрипуче рассмеялся бывший жрец Фэнера и бывший историк. — А ведь в каком-то смысле так оно и есть. Существует одна очень важна особенность, которую тебе следует учесть, Л’орик. Когда-то тисте анди и тисте эдур грызлись только между собой. Но теперь в их игры вовлечены также и люди. А люди не обладают ни терпением, присущим представителям данной расы, ни их удивительной отрешенностью. Куральд Галейн и Куральд Эмурланн — уже не те чистые магические Пути, какими были в древности. Они загажены человеческим присутствием. Ты спросишь: а как же Меанас и Рашан? Возможно, оба являются дверями, ведущими в мир Тени и в мир Тьмы. Вполне вероятно, что все куда более запутанно. Ну сам подумай: разве могут Тьма и Свет не быть связаны с Тенью? Они же взаимозависимы. Об этом еще древние ученые говорили. Мать, отец и ребенок… постоянно ссорящаяся семейка. Только сейчас к ней добавились также внуки и прочие родственники.

Геборик ждал, что Л’орик немедленно отзовется. Ему было любопытно: как-то чародей воспримет его рассуждения? Однако тот молчал. Старик напряг зрение, силясь разглядеть собеседника.

Тот сидел будто заколдованный. Одна его рука сжимала глиняную кружку, а другая — ручку котелка. Маг неотрывно смотрел на Геборика.

— Ты почему смолк, Л’орик? Жаль, я не вижу выражения твоего лица.

— Да тут и смотреть не на что, оно сейчас ровным счетом ничего не выражает. Я просто хотел расшевелить тебя. Знал: если я заведу речь о вмешательстве расы тисте в дела людей, ты обязательно скажешь нечто противоположное. Как будто у нас своих забот мало, чтобы еще совать нос в чужой огород.

Геборик промолчал. В голосе Л’орика проскользнула странная нотка, и это почему-то насторожило старика. Мысль, явившаяся следом, была слишком нелепой, и Геборик тут же ее прогнал.

Л’орик наполнил ему кружку.

— Хен’бара на меня уже почти не действует, — вздохнул Призрачные Руки, отхлебнув настоя. — А теперь расскажи мне о нефритовом великане.

— И ты в ответ расскажешь мне об Управителе Колоды?

— Мне не обо всем позволено говорить.

— Это связано с тайнами прошлого Ша’ик?

— Чтоб тебя ударило бивнями Фэнера! Разве о таких вещах можно упоминать в этом крысятнике, где нас могут подслушать?

— Успокойся, старик. Нас никто не подслушивает. Уж об этом я позаботился. И беспечное отношение к тайнам мне несвойственно. Мне, кстати, многое известно из вашего недавнего прошлого.

— Откуда?

— Мы вроде бы договорились не расспрашивать друг друга об источниках сведений. Поверь мне: здесь больше никто не знает, что ты — малазанец и беглый каторжник. Ну, сама Ша’ик, разумеется, не в счет. Тем более что вы с ней бежали вместе. Поверь мне, я умею хранить и свои знания, и свои мысли в тайне и не даю застигнуть себя врасплох. А уж попыток разнюхать, что к чему, предпринимается более чем достаточно. Магических и вообще всяких. Едва ли не каждую ночь.

— Тогда твое отсутствие сразу обнаружат.

— Нет, Геборик. Обнаружится лишь то, что я сейчас спокойно сплю у себя в шатре, а ты — у себя. И никаких разговоров мы с тобой не ведем.

— Очень хочется тебе верить, Л’орик, — вздохнул старик.

Высший маг равнодушно пожал плечами.

Помолчав, бывший жрец вздохнул:

— Если желаешь узнать о прошлом Ша’ик и о том, как оно связано с новым Управителем Колоды, тогда нам нужно побеседовать втроем. Но в этом случае Избранница узнает про тебя больше, чем тебе хотелось бы.

— Тогда скажи мне: новый Управитель появился сразу после поражения малазанцев на Генабакисе? Да или нет? Мост, на котором он стоит, каким-то образом связан со сжигателями мостов — отрядом отборных малазанских воинов? Стражи вокруг Управителя Колоды — это и есть уцелевшие сжигатели, ибо они почти все погибли в Паннионском Домине?