Дом Цепей

Котильон негромко рассмеялся.

— Нет, я не это имел в виду. Вдруг начнешь отговариваться своей неопытностью. Однако чувствую, мои слова тебя уже зацепили. Тогда не будем терять времени. Я предлагаю тебе взаимовыгодную сделку. Идет?

— Апсалар ты тоже хотел предложить такую же сделку? — опрометчиво поинтересовался даруджиец и тут же прикусил язык.

Однако Котильон вовсе не рассердился. А лишь вздохнул.

— Ты уже усвоил немало трудных уроков, парень. Но как видно, недостаточно. Постепенно ты научишься понимать, какие вопросы уместно задавать, а какие — нет.

— Полагаю, в любом случае будет уместно спросить насчет нашей взаимовыгодной сделки. Какую выгоду получу я, оказав тебе эту услугу?

— Даже не знаю, что и ответить. Я хотел благословить твое оружие, но, поскольку ты отказался, теперь пребываю в некоторой растерянности. Может, есть какие-либо пожелания?

— Я бы хотел кое-что выяснить.

— И что же именно?

— Зачем вы с Престолом Тени замышляли уничтожить Ласин и Малазанскую империю? Вы жаждали мести?

Котильон вздрогнул. Резак сразу ощутил, как посуровел взгляд собеседника, хотя и не видел его глаз.

— Подобные вопросы заставляют меня пересмотреть условия нашей сделки.

— И все-таки я хочу это знать, — упорствовал даруджиец. — Тогда я смогу понять, что же… что же такое ты сотворил с Апсалар.

— Да ты никак требуешь, чтобы твой покровитель отчитывался в своих действиях?

— Я ничего не требовал. Всего лишь спросил.

Котильон молчал.

Костер погас, только отдельные угольки еще мерцали и переливались на ветру. Юноша безошибочно чувствовал близкое присутствие еще одного Пса Тени.

— Видишь ли, Резак, — наконец произнес Котильон, — все объясняется необходимостью. Жизнь состоит из множества разных игр. Иногда кажется, что на тебя надвигается неминуемая гибель, а на самом деле — это всего лишь обманный ход в игре. Я даже не знаю, как ответить на твой вопрос. Нам казалось, что будет лучше, если твой родной Даруджистан останется свободным, ибо именно в таком качестве он как нельзя лучше отвечал нашим замыслам. Каждый ход, каждый шаг… многослойны, за каждым из них кроются целые пласты смыслов. Это все, что я могу тебе сказать.

— А ты сожалеешь о том, что сделал с Апсалар?

— Меня восхищает твоя дерзость. Что ж, признаюсь откровенно. Да, я не раз пожалел о содеянном. Но быть может, когда-нибудь ты и сам поймешь: сами по себе сожаления и раскаяния — ничто. Важно то, к чему это все приводит.

Резак напряженно глядел в темную морскую даль.

— Когда мы отплывали из Даруджистана, я выбросил в озеро монету Опоннов, — сообщил он.

— И теперь ты жалеешь, что расстался с нею?

— Не знаю. Тогда мне очень мешало их… назойливое внимание.

— Ничего удивительного, — пробормотал Котильон.

— У меня есть просьба, — продолжал Резак, вновь поворачиваясь лицом к богу. — Она касается твоего задания. Если на меня вдруг нападут, я могу позвать на помощь Бельмо?

— Ты хочешь призвать Гончую Тени? — удивился Котильон.

— Да. Ее присутствие… оно меня… успокаивает.

— А знаешь, смертный, ты еще удивительнее, чем я думал. Хорошо, я согласен. Если тебе придется туго — крикни Бельмо, и она явится.

Резак удовлетворенно кивнул.

— А теперь расскажи мне подробно о своем поручении, — сказал он Покровителю Убийц.

Апсалар вернулась, когда на утреннем небе сияло солнце. Поспав немного после ухода Котильона, Резак вырыл могилу и похоронил Реллока. Потом он отправился готовить лодку к плаванию.

На борт лодки упала тень.

— У тебя были гости, — произнесла Апсалар.

Все тот же спокойный, почти равнодушный голос. Все те же темные, бездонные глаза.

— Да, были.

— И теперь ты можешь ответить на мой вопрос?

— Могу. Мы поплывем к острову, высадимся на него и посмотрим, что там интересного.

— Это далеко?

— Не очень. Но постепенно остров все отдаляется.

— Ага, понимаю, о чем ты.

«Кто бы сомневался».

У них над головами пронзительно кричали чайки, торопясь к морю. Приготовления к отплытию были окончены. Резак оттолкнул лодку от берега, потом влез в нее сам. Следом туда забралась и Апсалар. Девушка села у руля.

«Куда теперь?»

Котильон задал им направление.

В мире, который тисте эдур называли Затопленным, вот уже пять месяцев не было ночи. С серых небес струился рассеянный свет. Обильные дожди и неожиданное наводнение почти уничтожили этот мир. Но жизнь продолжалась и среди обломков.

К стене, обильно вымазанной глиной и тиной, прибило несколько десятков морских чудовищ, похожих на гигантских каракатиц. Они были весьма упитанными: у каждой выпирало серебристо-белое брюхо. Кожа высохла и потрескалась; их черные спины покрылись целой паутиной таких трещин. Но маленькие черные глазки не потеряли своего блеска. Трудно сказать, сохраняли ли они интерес к окружающему миру. Во всяком случае, одинокому т’лан имассу казалось, что чудовища его не замечают.