Дом Цепей

Разумеется, за долгие годы службы Гамет накопил опыт и знания, однако, как ни крути, то были опыт и знания простого солдата, которому никогда не доводилось присутствовать на военных советах. Существенный пробел, что говорить, и новый высокий чин восполнить его не в состоянии. И сам Гамет, и высшие офицеры, приглашенные на совещание, прекрасно понимали, кому он обязан своим неожиданным взлетом. Тавора с детства знала: в родительском доме есть человек, которому можно поручить что угодно, и все будет сделано наилучшим образом. Будущая адъюнктесса привыкла командовать Гаметом и не помнила случая, чтобы он когда-нибудь не выполнил ее приказа. И теперь она намеревалась возложить на старого солдата ни много ни мало управление целой Четырнадцатой армией. Да, именно так: Тавора видела его не столько военачальником (что предполагала верховного должность кулака), сколько управляющим, хотя и держала свои соображения в тайне от окружающих.

Все это лишило Гамета привычной уверенности. Он и сам понимал: суровый тон и прочие внешние атрибуты — не более чем способ скрыть свое несоответствие должности, на которую вознесла его воля Таворы. Офицеры, находившиеся сейчас в этом помещении, давно и успешно командовали сотнями, тысячами таких солдат, как он сам. Больше всего новоиспеченному кулаку хотелось забиться в дальний угол и ничем не привлекать к себе внимания. Но положение обязывало его стоять здесь, на виду у всех.

В полудюжине шагов от Гамета адмирал Нок негромко беседовал с Тином Баральтой, командиром «красных клинков». Блистиг избрал себе противоположный конец стола, чтобы быть как можно дальше от глаз адъюнктессы.

Взгляд Гамета снова и снова возвращался к рослому адмиралу. Если не считать Дуджека Однорукого, Нок был последним командиром эпохи императора Келланведа.

«Единственный адмирал, который… не пошел ко дну».

После внезапной гибели двух братьев-напанцев, Урко и Картерона Крастов, Нок стал главнокомандующим военно-морскими силами Малазанской империи. Когда тревожные слухи о готовящемся мятеже приобрели такой размах, что более игнорировать их было уже нельзя, императрица отправила Нока в Семиградье. Флотилия адмирала состояла из ста семи кораблей. Если бы верховный кулак Пормкваль не приказал судам уйти из Хиссара в Арэн, а вместо этого поддержал Колтейна, наверняка до «Собачьей цепи» дело бы не дошло. Скорее всего, и само восстание сумели бы подавить в считаные дни. Теперь же вернуть захваченные бунтовщиками портовые города будет не так просто, наверняка не обойдется без кровопролития. О том, что делалось у Нока в душе, какие мысли и чувства одолевали адмирала, можно было только догадываться. Лицо его оставалось холодно-учтивым и непроницаемым.

Тин Баральта. Неистовый командир эрлитанских «красных клинков», заведомо ложно обвиненных трусливым Пормквалем в предательстве. Каково это было для воинов, чьи товарищи сражались под командованием Колтейна и погибли, защищая «Собачью цепь»? Едва только Пормкваль покинул Арэн, Блистиг распорядился немедленно выпустить арестованных и вернуть им оружие. Естественно, Баральту волновала дальнейшая участь его подчиненных. Какое место отведут «красным клинкам» в Четырнадцатой армии? Вероятно, и спрятавшийся в дальний конец помещения Блистиг думал сейчас о том же: куда адъюнктесса поместит солдат его гарнизона и оставшихся в живых воинов «Собачьей цепи»?

Гамет при всем желании был бессилен им помочь. Тавора никогда не делилась с ним своими замыслами. Даже в прошлом, когда он управлял родительским домом. Всегда только приказы и распоряжения.

Дверь открылась.

Одеяние адъюнктессы, при всей его добротности, выглядело простым и каким-то бесцветным. Под стать ее глазам, ее коротко стриженным рыжеватым волосам, уже тронутым сединой, и жесткому, бесстрастному лицу. Тавора была довольно рослой женщиной, однако ее бедра казались несколько шире, а грудь — тяжелее, чем того требовали пропорции тела. О высоком имперском титуле свидетельствовали лишь ножны с отатараловым мечом. В руках она держала несколько свитков.

— Можете сидеть или стоять, господа, кому как удобнее, — сказала Тавора, усаживаясь в резное, богато украшенное кресло, когда-то принадлежавшее Пормквалю.

Нок и Тин Баральта сели. Гамет, немного помявшись, последовал их примеру.

Спину адъюнктесса держала безупречно прямо, не позволяя себе прислоняться к мягкой спинке кресла.

— Тема нашего совещания — реорганизация Четырнадцатой армии, — начала Тавора. — Вас, адмирал Нок, я тоже прошу остаться.

Пододвинув к себе первый свиток, она развязала скреплявшие его ленточки.