Читаем Дом, которого нет полностью

Да, он манипулятор, недаром ведь Паук.

Убийца… и, как ветер, быстра в нём мысль. До края

насилья и разврата дошёл, имея сук.

Я уважаю женщин, но те из них, что суки

(без тени интеллекта) желают сами муки.

За всем кровавым снаффом, плевками в лик морали,

имеется попытка себя в мир применить.

Писал пассионарность Лев Гумилёв на нарах.

«О, эти пережитки дикарских нравов!» Битв

мы требуем, все, в ком есть огонь, а не светильник.

Я знаю: лучше в коме. И к лешему будильник.

Смотрел Паук на Кобру, угадывая Фею

сквозь кожу девы спящей, ему уже родной.

Не героиня опер и даже не Офелия,

но что-то настоящее в ней было. Как… в живой.

И тут – проснулась Лора. Был белым правый глаз.

Так и с мечтой, коль скоро получим ту "сейчас".

Под его взором пристальным невольно стушевалась.

Ну и, как надо (быстро ведь соображала, хоть и малость

пристрастно), вглубь смущение запрятала. Спросила:

– Ты что? – Да так. – Который час? – Лишь семь утра. От силы.

– Какая рань ужасная… Отправил слежку к Ферзю?

– Отправил. Верный Пёс, водитель, будет следом ездить.

– На разных тачках лучше. – Само собой понятно. –

Не прикрываясь, Лора в постели закурила.

– Тебе нанять прислугу бы надо в постоянку,

а не таких уборщиц, что моют, если вызвать.

Почти не ешь. Готовить и сделать… аккуратным

дом кто-то должен. Пса не считаю кандидатом.

– Я лишних не хочу здесь. – Да ты, как сыч, один был.

И я не привереда, довольно аскетична.

Но девушка… Зовут как её, скажи хоть. – Ида.

– Еда Иде потребна. Не только кофе с… ничем.

– Ты за неё не бойся. Она не белоручка.

Шесть братьев в гетто бросив, видала и покруче,

чем логово без повара. – Протектором ей сделал

меня, а я ответственна, и в мелочах, и в крупном. –

Ян усмехнулся. Лоре комфортней под обстрелом,

чем в бытовухе, чем ни будь: уборкой или кухней.

– Сто лет её не видел. Беременной ни разу. –

Бычок столкла. – Пошли что ль? Движенья нет в рассказах. –

Третий этаж, в нём – комната, назначенная гостю.

Просторная и светлая, с окном, обратном клубу

(гостинице, что до него). Ей вид был – перекрёсток.

Над ним повисли ветви древ, ну, то есть сосен. Любы

нам вдоль проезжей части, под небом, лапки флоры.

Хоть ясен, хоть ненастен бескрайний небосвод будь.

Украшены деревья шарами, в тех – подсветка.

Так человечье племя использовало ветки.

Давно проснулась Ида. Умылась, расчесалась,

и напевала. Видом оконным развлекалась.

Черны, как сумрак, волосы. Темна, как глина, кожа.

Она на саму Землю-мать была собой похожа.

Знакомство их описывать мне кажется излишним,

и не люблю я вовсе описывать знакомства.

Скажу: сошлись в симпатии друг к другу Лора с Идой.

А Ян, дверной проём весь заняв, смотрел спокойно

на двух из трёх, без всех них способный обойтись.

Такие вот изгибы даёт нам, братцы, жизнь.

Тем временем Инесса бродила в побережье.

С ней Вита, от работы лик отвернув: на дочь.

Случилось так, что Ферзь был с супругой рядом, между

приморским санаторием и морем. Та не прочь

была нырнуть в бассейне (куда впускали платно;

пусть море и доступно всем, курорт к деньжатам жадный).

Руками половина – враз раздвигала воды

его, заплыв то щучкой, а то и в стиле брасс.

Он дожидался чинно, любуясь на природу.

Тепло в пуховике, чуть не жарко; тот и спас.

Его расслабив, море бурлило за камнями…

не пуховик: того, кто одет им. Как мы с вами.

Сынишка Пса, Щенок, лет не более десятка,

гулял, смотря за Ферзем и жёнушкой его.

За ним уже мы ходим. Такая вот доглядка.

Все пялятся друг другу в зад, забывши, для чего.

У стенки санаторной стоял ряд лежаков.

Там сидючи, Ферзь Лору узрел. Лишился слов.

Из "краба" вышед, пряди взвивались. От улыбки бы

расцвёл стократно чёрствый (а, может, не расцвёл).

Шла в голубом наряде, как облака, вся зыбкая,

чьим именем бы вздрогнул, кто вхож в совет (в котёл,

где варят город с солью). Ферзя аж передёрнуло.

С ней женщина, из дольней породы, явно (горня – дочь).

Припомнил он, что Башня – с фамилией такой же,

как Лорина, покров дал красивому ИП.

Итак, предприниматель (и индивид, уж точно),

блондинка, лет… (под сорок) за тридцать – здесь (без бэ).

Но Кобра, как бы это сказать… совсем не кобра.

Лучится, вишь, от света. В дрожь бросит – та посмотрит.

«Та? Значит, Паучиха была не одинока

в рождении от матери, которая… гм, хи».

Сдержался он от чиха. Откашлялся немного.

От холода, вот странность, зажало нос в тиски.

Пуховики полезны. Но иногда не греют.

И, нет, не "кто б залез – под". Зимой люди болеют.

Сынишка Псов не видел в глаза ни Инь, ни Лору.

Понять, что Ферзь, не мог он, и просто проследил

за тётями – невинно, забыв их напрочь скоро.

Советник, под собой ног не чуя, боты вбил

в бетон, и – вверх, по лестнице, витой, почти открытой.

Назад, в бассейн, греться он пошёл, мысль захватив ту.

Сгонял к отцу ребёнок. Донёс, что сам увидел.

И, вроде всё нормально: релакс в пуховике…

Нет, «пуховик» так много я раз произносила,

что нужно персонажем его вводить. И плед.

Мурашки под футболкой… Дошла сюда прохлада.

Не то, чтоб холод стойкий, но одеваться надо.

Пока курю я мирно, успел Паук уехать

из дома. Ему, помним, компания досталась

строительная. Видно, большой что человек он.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Все жанры