Дом, которого нет

– А вы как считаете? Когда она очнулась и огляделась по сторонам, то заявила, что её после смерти определили в Рай за её страдания, полученные при жизни. Нас называла архангелами… Смотрела блаженной улыбкой и радовалась каждому событию: больничная посуда ей казалась дивной, палата – необыкновенной красоты, удивлялась, что так хорошо кормят, и вид из окна – на крыши гаражного кооператива и котельную называла чудесным. – У доктора появилась улыбка, которая тоже была сродни блаженной. – А знаете, как ей завидовал наш персонал? Все только ходили и мечтали: вот бы так удариться головой! Какая же часть мозга была повреждена, чтобы человек смог ощутить себя настолько счастливым? О-о-о… – Доктор секунду помечтал, после возвращения в реальность продолжил: – Так что… таких у нас отправляют только в психиатрическое отделение, они ведут себя не соответствующе здоровым людям, живущим в реальности, не нормально.

– Она называла своё имя? – Лидия выглядела обеспокоенной.

– Имя-то она вспомнила, и фамилию тоже, даже точный адрес, но по этому адресу такая не проживает, и соседи её не опознали, когда им фото предоставили. Вымышленное, конечно, имя… – Он пожал плечами. – Возможно симулирует… Надоело скитаться по чердакам и подвалам, в больнице тепло, и покормят… Но это теперь не моя головная боль, её отправили к компетентным в данной отрасли специалистам, пусть они с ней и разбираются. – Доктор наклонился к столу и взялся за рутинную писанину, вдруг снова заулыбался, будто что-то вспомнил. Собеседница терпеливо ждала, тогда он заговорил: – Перед отъездом нам всем объясняла, что отправляется на новый уровень Рая для особых мучеников, заслуживших – кто очень сильно страдал. Сумасшедшая, конечно… Запомнил её глаза – будто действительно верила тому, что говорила.

Я, значит, тоже сумасшедшая, думала Лидия, возвращаясь домой, освещая фарами дорожную мглу. На стёкла летели грязные плески из-под колёс обгоняющего и впереди идущего транспорта, стёкла омывались незамерзайкой, снова покрывались крапиной и теряли видимость. Сколько нас таких сумасшедших… Мы не подлежим изучению, мы ведём себя не соответствующе. Нормальные люди – это люди-роботы, которые день изо дня совершают одно и то же, ведут себя одинаково, как под копирку, не выбиваются из общего потока… Так что, Стасик, не вздумай трепаться про скачки во времени, иначе тобой займутся компетентные специалисты.

А матери тогда как объяснить – где мы подобрали эту Дубанову Зоюшку, и почему она столь молода для уроженки другой эпохи? Разве люди-роботы видят дальше своих глаз, разве станет мать выслушивать эту ахинею, как она сама любит выражаться? Когда-то я сама была такой же, одной из них – из ограниченных людей-обывателей, непробиваемым скептиком. С Евгенией и Алевтиной было проще: разложила перед ними многочисленные диковины, ранее никем не созданные, им ничего не оставалось, как согласиться, пусть и не с первой попытки. Что перед матерью разложить? Чем удивить? Мои слова сочтёт за дурь, Стасовы – за шутку.

– Ну, съездила? – спросила мать, встречая её в дверях.

– В другую больницу перевели, в психиатрическую. – Уставшая Лидия начала торопливо раздеваться.

– О! – услышал Стас. – Эту дурную наследственность я тоже в вашем роду заметил.

Анна Викторовна прошла мимо него с демонстративно злобным взглядом, ноздри топорщились парусами, но рот так и не открылся, чтобы дать отпор.

Выждав, когда мать запрётся в туалете, Лидия кинулась к Стасу, заранее продумав весь двухминутный разговор.

– Тебе придётся запустить блок снова.

– Зачем?

Жена, обеими руками упёршись ему в спину, протолкнула его подальше от лишних ушей, заговорила, понизив голос:

– Иначе мы матери ничего не докажем, а при виде этой тётки она и близко к ней подходить не захочет. Я сегодня столкнулась с отношением к подобным вещам. Так мы с тобой оба окажемся в психушке. Понятно?

– Ты же сама говорила, что бабка запретила пока ходить в избу.

– А я к ней и не пойду. Я исчезну на глазах матери, возьму там на улице какой-нибудь предмет для доказательства и появлюсь снова.

На двери туалета щёлкнул затвор. Пара продолжила ранее прерванные занятия, стреляя глазами друг на друга исподтишка. Тёща проплыла мимо них, Стас её окликнул:

– Хочешь увидеть представление?

– Ну если только ты сам будешь клоуном… – на ходу съязвила она.

– Боюсь, мама, что на этот раз клоунессой будешь ты, – закончил зять.

Тёща сразу вернулась, последняя фраза вызвала интерес, другими словами, она приняла вызов. Лидия разглядывала лицо матери: как мало у неё морщин, и седых волос – скорее это были обесцвеченные солнцем волосы, но только не седые, неужели она никогда не нервничает… Телосложение у неё было Зоюшкино – плотное, без лишних наеденных жиров, только ростом значительно ниже.