Дом, которого нет

Анна Викторовна вобрала воздуха так, как наливается воздушный шар, готовый лопнуть. Её лицо повернулось к дочери и в нём угадывалось, что интерес не утратился, что вся её недавняя показная бравада была всего лишь фикцией, на самом деле её очевидно гложило любопытство, очень явное, неподдельное любопытство.

– Так она жива-а? – Викторовна уставилась округлившимися глазами, за её спиной в кадре тихо появился Кураев. – Значит, с шестнадцатого года… Это сколько же ей теперь? Сто шесть?! И всё ещё жива-а?

– Она в больнице, – вмешался зять, чем заставил её обернуться. После того, как она связала всё воедино, правда в своём варианте, но вполне устраивающем Кураевых, приступ холодного безразличия сошёл на нет.

– Вы отвезёте меня к ней? – Тёща крутилась в разные стороны, поочерёдно бросая взгляд то на дочь, то на зятя, только кто и как ей объяснит почему стошестилетняя мать выглядит максимум на тридцать никто представления не имел.

– Отвезём, – сказала Лидия, – но не сейчас. К ней пока никого не пускают.

Муж на заднем плане жестикулировал, тёща оборачивалась – он замирал.

– А если она помрёт, а мы так и не повидались напоследок? – Анна Викторовна продолжала смотреть с окончательно исчезнувшим безразличием, в глазах нарастала не свойственная её деревянному характеру мольба. – Может, если хорошенько попросить, впустят?

– Мам, – зять вошёл в комнату, – вы не виделись восемьдесят лет, днём раньше, днём позже…

– А помрёт?! – во весь голос рявкнула тёща. Стас взглянул на неё с удивлением: ещё недавно он выслушивал через стену её циничные высказывания, что кляп с ней, подохла и ладно…

– Помрёт – похоронишь… выполнишь дочерний долг, – прикидываясь равнодушным, отмахнулся он и всё-таки не удержался, подбавил ещё перца: – или она тебя… вперёд.

– Типун тебе на язык!

Лидия выбралась из постели и направилась в ванную. Вода брызнула, душевая лейка активно зашипела, обволакивая паром зеркала, босая нога наступила на мокрое дно. Когда врачи разрешат посещения, первой пойдёт она, а не мать – её придётся подготавливать постепенно, вводить в курс существования и возможностей Стасовского прибора, хотя та прекрасно знала об увлечениях зятя. Но знать – это одно, верить – другое. На секунду Лидия пожалела, что приоткрыла матери завесу тайны, может надо было смолчать, а с Дубановой разбираться как-то иначе… Может бросить эту кукушку в клинике, всё равно ей никто не поверит, а государство о ней позаботиться, куда-нибудь да пристроит…

В момент переключения крана Лидия чуть не обожглась и мысли сразу потекли ровно, малодушие смылось в канализацию вместе с пенным ручьём. Молчание приводит к более пагубным последствиям, когда выплывают на поверхность его результаты. Не зря сказано: всё тайное становится явным – когда-нибудь становится, особенно, если у кого-то появляется возможность заглянуть в прошлое и увидеть события собственными глазами. Настанут времена, когда такую возможность сможет обрести любой и ничего тайного в этом мире не останется.

Конец 7 части

Тёща поселилась у Кураевых, в ожидании известия, что к выздоравливающей начали пропускать. Изобретатель звонил в больницу и справлялся о состоянии неопознанной бомжихи – как её окрестил медперсонал за внешний вид. По меркам сороковых барышня была ничего себе – в пальто сливового цвета с меховым воротником из кролика, добротном пуховом платке и в пока ещё не изношенных валенках, по меркам двухтысячных – женщина была одета в тронутое молью старое пальтишко с пожелтевшим воротником, в видавшей виды залатанной деревенской обувке, старомодной коричневой кофте и допотопном платье, а бельё на ней было настолько вышедшего из употребления покроя, какие в наше время никто не носил.

Кураевым пришлось пообщаться со следственными органами: в пропавших без вести такая не значилась, и дело о бомжихе с диагнозом «амнезия» вошло в тупик.

Лидия беседовала с лечащим врачом после того, как тот сообщил, что они своё дело сделали, а больную теперь перевели в психоневрологический диспансер.

– По нашей части помощь оказана, – заявил травматолог, – дальше с ней пусть работают психиатры.

– Вы считаете, что травма привела не только к потере памяти, но… у неё вообще проблемы с психикой? – поинтересовалась Лидия, пытаясь разведать – что же за кровь в ней течёт, с какими хроническими недугами.