Диалог с лунным человеком

Простодушный юноша не чужд был тщеславия и спешил выставить себя в наилучшем свете. Он был уверен, что именно Ной послал сюда Сахарь как подтверждение давней помолвки, а она придумала наивный предлог из скромности. Он не хотел отстать от будущего тестя в учтивости. Кроме того, одно присутствие Сахари уже делало его покойно-счастливым, а это есть верный признак любви, которой не к чему спешить, ибо ее срок — длина жизни.

Горы под умирающим солнцем понемногу приобретали все более больной сиреневый цвет с глубокими провалами теней, похожими на втянутые щеки. Мгла подернула окоем, когда из небесной многослойности проявилась луна, легкая, подобно дуновению.

Иашулан первым благоразумно вспомнил о времени и вызвался свести Сахарь по крутой тропе напрямик. Вскоре гора ушла вверх, заслонив глаза колючими кустами терна. Сахарь простилась скромным поклоном, а Иашулан — прикладывая кончики пальцев попеременно ко лбу и груди в знак преданности.

Сахарь продолжала путь в одиночестве. Потухли дальние горы, как задутые свечи. Уходя из дня, солнце присыпало золой склоны. Одна луна следила за путницей недреманным оком.

Поздний приход Сахари остался незамеченным. Братья ее ночевали на дальних овчарнях, а Нух и его темный гость сами только что возвратились, вытряхивая из плащей крошки каменной пыли. Оба переглядывались, как сообщники, слова их звучали отрывисто: "Найдено то, что надо", "Не мешкая, делай, как я указал", "Буду ждать знака", "Получишь его своевременно".

Отдохнув лишь самую малость, удачливый странник проверил поклажу и пустился в путь, не дожидаясь рассвета, ибо созвездия уже покинули знак Льва, лето прошло, а ночной час стал длиннее.

Все, что совершалось потом в течение осенних и зимних месяцев, было неясно не только Сахари, но всем годдитам, включая сыновей Ноя. Толстосум развязал кошель! Со странной поспешностью в доме сыграли три свадьбы. Нух выбрал в невестки не миловидных, но самых дюжих и работящих, не очень заботясь, придутся ли они по вкусу его сыновьям. Едва отзвучали брачные клики, как новое известие! Молодые жены в простом платье заступили на место мужей-овчаров, а те были посланы отцом через перевал к людям морских причалов с наказом вымерить локтями длину, ширину и высоту самого большого корабля, который только зайдет в гавань. А также выведать у корабельщиков, из какого дерева он был построен, сколько имеет внутренних переборок, чем конопачен и как просмолен. На все это Ной щедро отсыпал сыновьям серебряные и медные монеты, заклиная вернуться как можно скорее. Отцовский ли приказ, тоска ли по покинутым молодым женам придали прыти, но все трое — Иссим, Кхам и Явет — предстали перед глазами Ноя через две луны, точно и толково выполнив его распоряжение. Ной не удовольствовался словесным отчетом; он заставил чертить на воловьей шкуре плоское днище и покатые борта, прямую мачту и косой парус, чтобы точно установить их размеры.

Почти без передышки грянуло следующее чудачество: теперь Нух скупал смолу и паклю, все бочки и все кули, которые только нашлись в долине Годд. Годдиты исподтишка посмеивались над потерявшим разум богачом, но не упустили случая поднять цены. Даже сосед-виноградарь, справедливо полагая, что после братьев на очереди свадьба Сахари, все-таки порастряс свои запасы, чтобы поживиться за счет будущей родни.

Все эти смехотворные события прекратились с первым снегом. Словно забыв о плавающих снарядах и полностью опомнившись, Нух объявил громогласно, что намерен строить всего-навсего дом для возросшего семейства. Но дом этот будет настолько велик, насколько позволит его достаток.

Против здравого решения возразить было нечего. Годдиты охотно нанимались пилить и тесать. Они валили, не жалея, скипидарные деревья, которые росли здесь при пращурах. Тем более, что плата оставалась высокой, а торопливость Ноя на сей раз была объяснима.

Вместе с таянием снегов во всю ширину двора, где были заблаговременно снесены глиняные хлевы, давильня и погреб, а также затоптан палисадник Сахари и срублено без жалости знаменитое ореховое дерево, — на оголенном просторе возвышалось теперь диковинное сооружение. Нух называл его домом-ковчегом. Но на дом оно не походило, так как не имело ни фундамента, ни стропил. А ковчегом, как всем известно, называется всего лишь ларец для хранения долговых документов и печатей.

За спиной у Нуха возобновились кривотолки, покачивание головами: здоровый на вид, он все-таки сошел с ума.