Диалог с лунным человеком

Но иногда диск пролетал почти невидимо и опускался где-нибудь на лесном пустыре или на острове, далеко от жилья. Случалось, что чабаны находили в горах прилипшие к камням пучки "волос ангела". Уже через несколько часов радио и телевидение оповещали мир об очередной диковинке.

И тогда рано поседевший, давно живущий в уединении человек, как бы далеко он ни находился, мчался на самых быстроходных ракетопланах и электромобилях к пустынному месту, задыхаясь, взбирался по осыпям, брал в дрожащие руки остатки спутанного клубка, в отчаянии глядя, как тонкие волокна исчезают на его ладонях…

— Это еще не моя весть, — непонятно говорил он окружающим. И, спотыкаясь, уходил прочь.

Дочь Ноя [1]

В стране Годд жил человек по имени Ной, называемый также Нойахом или Нухом. Он был вдов, а сыновья его холосты. Единственная дочь Сахарь, подраставшая в отчем доме, с колыбели была просватана за соседского сына. Дом Нуха, сложенный из грубо обтесанных камней, обширный двор с хлевом и водопойной колодой возле него в жаркую пору дня прикрывало тенью большое ореховое дерево. Все это Нух обнес высокой оградой.

Земля, подобно покорному волу, далеко ушла по небесной дороге вслед за своим поводырем — Солнцем в сторону созвездия Лебедя, и там, где была она во времена Ноя, нынче лишь первоначальная чернота космоса — вот как это было давно! Но будущее и прошлое расположены во Вселенной слишком, тесно. Настоящее лишь линия между ними. А линия не имеет толщины.

Если представить людскую речь в виде пышного куста, то первоначально она была всего лишь ростком в слабой оболочке. Человек учился обозначать обиходные понятия. Он произносил, прижимая язык к нёбу, "карпо" — и это означало намерение сорвать плод. А могло относиться и к минувшему действию, ибо грамматических различий еще не существовало. Человек говорил "дзуке" — собираю растения и "гоке" — иду по следу зверя, "виця" — бросаю в него дротик. Легко угадать по словарному запасу, чем занимались соплеменники столь неречистого говоруна и где они жили. Так было вначале.

К тому времени, когда родился Ной (вернее, Нойах или Нух), цивилизация далеко продвинулась вперед. Люди страны Годд уже ковали металл, сеяли злаки и давили виноград. (Лоза древнее человеческого рода! Она устилала голые пустоши и обвивала первые деревья.) Появились искусства. Музыкальным инструментом служила не только примитивная лютня с жильными струнами, но и медные кимвалы — две плоские чаши, которыми ритмично ударяли друг о друга, а также цевница, составленная из нескольких дудочек разного тона. Люди имели одежду для работы и особую, тканую, для праздника. У одних одежда была прочна и многоцветна, а у других ветха, замызганна, едва прикрывала тело. В общем, страна Годд мало отличалась от других стран, хотя вовсе не была средоточием земель, а представляла собой всего лишь ложбину на краю обитаемого мира. Вокруг теснились горы в солнечной дымке трав, растекались узкие пашни, засеянные ячменем, просом и пшеницей, за выступы скал цеплялись кусты цветущего шиповника, а ореховые заросли переходили в горный лес. Высоко в горах лежало круглое озеро, не имевшее стока. Говорят, оно возникло от сильных дождей при землетрясении и с тех пор не мелело, нависая грозящим оком над долиной.

Случалось, что бедняки, которым всегда не хватает хлеба, взывали к поднебесному водоему, словно к божеству, моля его излиться, чтобы покарать обидчиков. Но и самый отчаянный крикун прикусывал язык, представив въяве грозную кару…

Страна Годд простиралась на длину трехдневного пути. Начало ее смыкалось с зубчатой стеной горного хребта, за которым лежал морской берег. Оттуда изредка набегали отряды воинов с острыми камышовыми копьями. Грудь они заслоняли плетеным щитом. Иногда ратники проходили мимо без вреда, требуя лишь пищи, но случалось, что угоняли окот и обижали женщин. После этого, однако, жизнь годдитов возвращалась в прежнюю колею, прибавляя им опыта и осторожности.

Конец долины упирался в холмы, за которыми простиралась пустыня. Из нее, будто надутые горячим ветром, возникали частые и более мирные гости: гонцы-скороходы, паломники, странствующие акробаты, купцы, проводники караванов. Они останавливались ненадолго, лишь перевьючить поклажу с верблюдов на ослов, чтобы легче было одолеть перевал.

Когда на рассвете перед ними открывался наконец неоглядный морской простор, они в восторге вскидывали ладони. Горы лежали в мягком сизом тумане. По подножию их отделяла от воды полоса песка, словно кто-то провел резкую меловую черту. Само море почти не колыхалось: сон еще не оставил его. Невидимое солнце слабо румянило облака. И так все было неясно, сонно, покойно, что путники искренне верили в этот миг: тяготы и беды их жизни остались позади! Жаль только, что опьянение красотой длится недолго и не разрешает ни одной из загадок бытия. Кто мы? Откуда и куда идем? Напрасно думать, что древние понимали это лучше нас, а затем люди просто утратили их знание.