Диалог с лунным человеком

Если вспышки не имели к нему никакого отношения, он немногое терял. Но ему хотелось заявить о своем присутствии, и если это игра, то показать смышленость, с ходу включившись в нее. Ничему не удивляться — такую программу он себе задал и не намерен был отступать.

Вспышки остановились на ровном беловатом свете. Он медленно крепчал, освещая все большее пространство вокруг. Но Зенит не успел оглядеться. Нечто — сначала туманное, подобное дневной луне — стало явно материализоваться перед ним. Это был человек или что-то очень на него похожее. Зенит отказывался анализировать. Его захлестнула волна радости. Братья по разуму? Мыслящие существа? К черту! Просто живое, понимающее, с руками и ногами. Самый безысходный ужас, ужас полного одиночества, оставил его. Он вытер мокрые глаза. В его обрадованной улыбке самый придирчивый электронный мозг не мог бы найти ни малейшего намека на коварство.

Их было трое, и они подчинились щедрому жесту землянина, протянувшего к ним обе руки. Всему, что случилось в дальнейшем, он был обязан именно этим первым мгновениям, когда простосердечие разбило их настороженность.

Потом они сидели перед ним на таких же мыльных пеньках с пульсирующей внутри теплой жидкостью, и их голоса то ускользали от его слуха, потому что уходили за пределы частот, воспринимаемых барабанной перепонкой, то звучали ясно, со странными модуляциями, которые он, однако, схватывал и понимал на лету, как по наитию угадывают чужую мысль. Хотя, разумеется, это требовало большого напряжения. Впрочем, им тоже нужно было употребить усилие, чтобы вникнуть в смысл ответной речи…

— Как называешь ты свою, странствующую в космосе, несветящуюся планету? — спросили его.

— Земля, — ответил он с готовностью. — А ваша?

— Орра.

— Орра? — Зенит пытался точно повторить диковинное слово. — Почему Орра?

— А почему Земля? — резонно возразили ему.

Они приглядывались друг к другу с острым чувством интереса и взаимной опасности. Паузы между словами были столь длительны, что сердце Зенита могло бы наверняка лопнуть от напряжения, если б он позволил себе сейчас хоть чуточку пофантазировать. Ведь способность к вымыслу может удесятерить любое чувство. Именно воображение делает нас неистово счастливыми или глубоко несчастными, тогда как реальный повод бывает настолько незначителен, что другой человек ограничится при тех же обстоятельствах легкой досадой или улыбкой.

Но у Зенита великолепно работали внутренние тормоза. Он был полон физиологического оптимизма в каждой своей клеточке: все неведомое вокруг входило в его сознание прежде всего под знаком плюс.

Вскоре он заметил, что большинство вопросов задает один из троих, — и тотчас назвал его про себя Главным.

— Чего вы хотите добиться на Земле? — проговорил тот. — В чем главная работа и главная цель людей?

Зенит перебирал в уме все наиболее эффектное, поражающее воображение. Идеи последнего столетия — плодородие в колбах… энергия недр… связь генетики с магнитным полем… выход в дальний космос… Нет, это повседневные дела! Потрясти может только чудо. А Зениту надо было именно вызвать трепет перед дерзостью человеческого интеллекта. И он сказал, словно бросил игральную кость с самым крупным числом:

— Бессмертие. Мы хотим добиться бессмертия для каждого. — И даже вздохнул от напряжения.

Какие-то обрывки замелькали в его памяти: древо познания добра и зла, философский камень средневековья, яростные поиски ученых двадцатого века "поломок старости" в гене… Да, пожалуй, это была единственная устойчивая мечта человечества. Она не зависела ни от идеологии, ни от степени образованности — все хотели продлить свой век!

Внезапно голос Главного отвлек его от захватывающего круговорота грез.

— Зачем? — спросили его. — Зачем вам бессмертие?

Зенит, не понимая, уставился на них.

И дальше пошло так: ему задавали вопросы, он отвечал. На некоторое время он вновь потерял устойчивость. Казалось, он присутствует на некоем судилище, где он — единственный свидетель Земли. Он не мог говорить неправду. Он готов был умереть за Землю, бестрепетно пойти ради нее на любое испытание, но — великий космос! — что, что он должен был отвечать, чтоб не навредить ей?!

Впрочем, спрашивали о самых простых вещах. Неизвестно только, какие выводы из ответов, они делали.

Велика ли плодовитость земных женщин? С каким минимумом знаний рождается младенец? Когда начинается обучение? Как долго длится активный период? Когда наступает старость? Вызвана смерть индивидуума разумной необходимостью или случайна? Чем объясняется потребность периодического выключения сознания и подвержены этому явлению все люди или такова особенность одного лишь Зенита?

В общем, вопросы казались бесхитростными и детски-прямолинейными. Но, должно быть, именно незамечаемые обычно стороны человеческого бытия чрезвычайно интересовали обитатетелей Орры. Они были серьезны и временами удивлены. Чтоб выиграть время и хоть что-нибудь разведать, Зенит сопровождал ответы наивным вопросом:

— А у вас не так?

Ему не отвечали.