Девочка со спичками

Игорь обхватил голову руками и оперся локтями о столешницу. Иногда он тихо постанывал. Рядом курилась нетронутая чашка с черным кофе.

Соколов не мог заставить себя досмотреть проклятый ролик, размноженный на тысячах каналов и канальцев, которые на все лады пересказывали его вчерашний провал с «Алым» и истерику после.

Официальные каналы ограничились кратким сообщением «Старт отложен по техническим причинам», ни словом не обмолвившись об остальном, зато неформальные, с которыми так не удалось справиться, несмотря на все усилия армии ботов, уничтожали Роскосмос, размазывали по стенке Соколова и пестрели тысячами издевательских комментариев.

– Кира, как вы думаете, что мне делать? – прерывисто спросил он, глядя в стол.

Казалось, следующее, что он попросит, – пристрелить его.

Впервые за время общения с Соколовым ей стало его жалко.

– А почему нужно обязательно что-то делать? Вы же не совершили ничего плохого. Наоборот. Людей спасли. Предотвратили экологическую катастрофу. – Она замолчала. – Ну да, денег много потратили. Но ракету ведь можно починить и снова запустить, по-настоящему. А хейтеры… Они же всегда у вас были. Разве нет?

Он покачал головой и слабо улыбнулся:

– На этот раз все зашло слишком далеко. Мне очень, очень нужна «Капсула». Вы даже не представляете, насколько. – Игорь поднял на Киру стеклянные глаза. – Я хочу перепрошить себя, чтобы больше никогда и ничего не чувствовать. Эмоции – худшее, что есть во мне. С тех пор как мать умерла, я вообще не могу этим управлять. Это мешает. Катастрофически. Понимаете? Теперь вы видите? – Он бросил на стол часы, которые зацикленно транслировали в воздух превьюшку злополучного ролика.

Там, внутри проекции, мелкими лоскутами краски трепетали триколоры, а Соколов чернел одиноким пятнышком среди них.

Кира взяла часы и аккуратно придвинула обратно, словно случайно коснувшись его разбитых фаланг.

– Нет, не вижу. Вы обычный человек, Игорь Александрович – да, эмоциональный, да, злитесь, – но поверьте, вам не нужна полная перепрошивка. С этим можно работать. У вас что, нет своего психолога?

– Я… – Он сглотнул пересохшим горлом. – Всегда считал, что это какая-то антинаучная ерунда.

Кира рассмеялась:

– Ну, раз ерунда, то можно и попробовать. Вы ничего не потеряете, потому что ничего не изменится, ведь так? – Она лукаво склонила голову. – Готова консультировать вас два раза в неделю. У меня лицензия. Заодно и к серфингу начнем готовиться.

Игоря обожгло стыдом.

«Да она издевается».

Он спрыгнул с высокого барного стула и заходил туда-сюда по комнате, не понимая, что ему делать: забирать одежду и сваливать или остаться и терпеть насмешки этой гребаной ботанши.

Игорь рванулся к дверям и только тогда понял, что стоит на полу в одних носках: туфли остались валяться рядом с диваном.

Он дрожащими руками стал натягивать их, пытаясь совладать со шнурками, как вдруг Кира перехватила его руку:

– Стойте! – Ладонь Соколова была холодной и твердой, но Кира только сильнее сжала ее. – Вы все сделали правильно. Вы сказали правду про ракету… всем им, – тихо произнесла она. – Я действительно так считаю. И я не хочу причинять вам боль. Психолог – дело добровольное. Просто приходите, если снова будет так же плохо, как этой ночью. Мой номер у вас есть, а кодовые замки, я вижу, вас не останавливают. Только предупредите хоть чуточку заранее.

– Кира, я… Извините, что пришел сюда без приглашения и устроил все это. Не понимаю, как вы меня терпите.

– Ну вы же мне платите. – Она увидела, как Соколов застыл, и торопливо добавила: – Шучу, шучу!

Игорь осторожно сплел свои пальцы с Кириными, не веря, что это происходит. Он, не отрываясь, смотрел на плакат с надписью «Wake up, Neo…», который она забрала из своей старой лаборатории давным-давно, еще месяца два назад – а он даже не замечал.

– Кира, простите меня… за Федора Михайловича. И за меня самого. Он, то есть я… тоже не хотел сделать вам больно.

Он выпустил ее руку, и они надолго замолчали – до тех пор, пока снаружи не раздался стук.

– Тук-тук, Нео. – Соколов с грустной усмешкой поднялся с дивана. – Пора разгребать говнишко.

– Удачи, – спокойно сказала Кира. – Уверена, у вас получится.

Тот, кто должен был прийти

«Можно ли рассказывать одну историю бесконечно долго? У всех хороших историй есть начало и конец, первая глава, вторая, пятнадцатая, ну и, допустим, заключительная. Но что, если какая-то история настолько длинна, что не хватит и целой жизни, чтобы ее рассказать? Что, если она наполнена болью и печалью до такой степени, что ты просто не сможешь замолчать, пока не расскажешь все, – или тебя разорвет?