Девочка со спичками

Он просто стоял и ждал, пока она пройдет к нему сквозь толпу, потому что знал: она никуда от него не денется.

– Добрый вечер, Кира Евгеньевна.

Голос вкрадчиво резонировал с джазом на заднем плане – Соколов умел быть обаятельным, когда нужно.

Гости создали стихийный круг, и Кира в ужасе почувствовала, как Соколов берет ее за руку при всех и поднимает стаканчик:

– Мы с Кирой Евгеньевной хотим сказать тост в честь нашего уважаемого, дорогого Давида Борисовича.

Все захлопали, а Кира отчаянно покраснела. Пол пошатнулся под ногами, она часто и тяжело задышала, глядя в расплывшуюся толпу, пока президент, улыбаясь, что-то говорил о Стрелковском. Давид стоял тут же, раздуваясь от важности.

Соколов не давал Кире шансов – на людях она не могла просто вырваться и уйти, к тому же рука президента была горячей и чуть влажной, и Кира вдруг поняла, что он тоже психует.

Загремели аплодисменты, Соколов залпом опрокинул в себя стакан, резанул ее черными зрачками – и Кира провалилась в его расплавленный страх.

О нет, Соколов не был веселым и беззаботным, каким показался ей в первую секунду их встречи, – напротив, его била дрожь.

«Уйдем?» – одними губами спросил он и выпустил ее руку, словно надеялся, что в обмен на эту свободу она послушается его.

Кира искусственно улыбнулась и пошла, как кукла, кивая всем встречным, в сторону уборной. Колени отчаянно подгибались.

Она слышала, как гудят гости, как сразу после их ухода кто-то делает громче музыку, – и еще она слышала, как тихо-тихо за ней идет Соколов – на расстоянии, след в след.

Они даже не входили в кабинку; он сразу набросился на Киру и стал жадно целовать – в губы, в шею, в ключицы, мощным рывком приподнял ее и прижал к стене – так, что она еле скребла носками пол, до тех пор пока в абсолютной тишине яростно не вырвалась из его рук.

– Вы что, под кайфом?! – шепотом закричала Кира.

– Н-нет, – язык плохо его слушался.

– Господи, вы хоть когда-нибудь говорите правду?!

Он помолчал, тяжело дыша и опираясь о стену.

– Правда никому не нужна. Даже вам, Кира.

– Черт, вы же сейчас в обморок грохнетесь, а мне потом вас откачивать. Вы никогда себя так не вели. Вы меня даже пальцем не трогали все это время, хотя могли. Ладно, трогали, но это было один раз и давно – и тоже под наркотиками. Короче, что вы приняли?

Он только хмыкнул.

– Знаю, это неприятно – говорить правду, но вы попробуйте, на это можно подсесть не хуже, чем на наркотики. Так вы приняли что-то или нет?

– Есть немного. – Он прочесал пальцами зализанные волосы, и они тут же рассыпались, разрезая темными линиями лоб. – Как бы там ни было, уже нет смысла скрывать. Я принял решение.

– Какое? – забеспокоилась Кира.

– Я лягу в «Капсулу» под вашим контролем. Мне нужен настоящий серфинг, а не пре-сон. Я хочу убрать… все воспоминания о матери и все эмоции. Мне они только мешают.

Кира расхохоталась смехом, который не сулил ничего хорошего.

– Почему вы смеетесь?

– Потому что этого не будет. Никто не допустит, это вопрос государственной важности, я сейчас пойду к Давиду Борисовичу и…

– Стрелковский это согласовал десять минут назад. И служба безопасности тоже.

Она закрыла рот рукой и уставилась в пространство.

– Кира, успокойтесь, пожалуйста. Я доверяю вам как врачу. Поэтому и сказал про наркотики. Думаю, вы должны об этом знать, чтобы все прошло… гладко. Хотя, наверное, это не мой случай. Что вы там видели? Тогда, на озере? – Он постучал пальцем себе в висок и вдруг улыбнулся, как киношный маньяк.

Мечникова поморщилась:

– Даже не надейтесь меня запугать. Через сутки вы протрезвеете и сильно пожалеете об этом вечере. Вам лучше поддерживать со мной нормальные отношения, если хотите сохранить рассудок в «Капсуле». Это не так просто, как вы думаете.

– Вы правы. – Улыбка сползла с его лица. – Хотя с тех пор, как мать умерла, мне кажется, что рассудок я только теряю. – Он закрыл глаза и выдохнул: – Простите, я не хотел прикасаться к вам. Не знаю, что на меня нашло.

– Я знаю. ЛСД. И это абсолютно несовместимо с «Капсулой».

Соколов горько рассмеялся:

– Да вы действительно отличница, Кира Евгеньевна! Вы меня удивляете. Что ж… тогда, может быть, вы дадите мне хоть что-нибудь взамен наркотиков, чтобы не было настолько херово?

Глаза его так блестели, что Кира испугалась, что он сейчас расплачется при ней.

– Вы… – Она смутилась. – Я, конечно, попробую подобрать для вас что-нибудь, но, Игорь Александрович, дело в том, что… – Взгляд Киры вдруг затопила боль, и она посмотрела наружу, сквозь узкие окошки темноты в белой двери уборной. – Вашу мать это не вернет. Мертвые не воскресают. И антидепрессанты с наркотиками, даже самые сильные, от этого не помогают.

Он обреченно смотрел на нее.

– Постарайтесь хоть немного спать. Пейте больше воды. Медитируйте, если получится. Поплачьте, в конце концов. В «Капсуле» вам будет после этого намного легче. В общем, готовьтесь. Нас ждет серьезная работа.

– Хорошо, – еле слышно ответил Соколов. – Я к этому готов.

Max 1*1: Он телку себе завел постоянную

Arrat: Ого? Кто она

Max 1*1: Да так, студентка. Ничего особенного, но явно запал