Девочка со спичками

Кира с удивлением смотрела, как его глаза, в которых отражались сияющие буквы и цифры, постепенно темнеют и углубляются: видимо, неисправность была серьезной. Не глядя на виртуальную клавиатуру под пальцами, он начал писать.

– Нет… – тихо бормотал он себе под нос. – И так тоже нет. И это не подходит…

Мечникова нахмурилась, боясь, что президент сделает «Капсуле» только хуже, но прекратить это было нельзя: казалось, он начнет отбиваться, если она попробует оттащить его от консоли.

– Готово! – выдохнул Соколов и отошел на пару шагов, все еще возбужденно вздрагивая от соприкосновения с таким мощным искусственным интеллектом. – Это произведение искусства, Кира. Вы создали шедевр.

Она быстро натянула наушники и легко прикоснулась к светодиодным кнопкам.

– Ох…

Их глаза встретились, и Игорь даже через наушники услышал миллионы тонких звуков, которые, как бусины, обрушились на Киру, призывая к разговору. «Капсула» говорила на языке нейронов мозга; то были маленькие электрические импульсы, облаченные в звон фарфора; клювики птиц, стучащие по хрусталю. Но услышать эту музыку в полной мере можно было, только находясь внутри «Капсулы».

– Вау! – Мечникова заскользила пальцами по силикону, рождая все новые и новые аккорды-комбинации, а «Капсула» сонастраивалась с ней, формировала первичный ландшафт психики и считывала биоритмы.

Игорь удивленно смотрел на Киру: теперь она была поглощена любимым делом, как и он минуту назад.

– Что вы сделали?.. – Она наконец стянула наушники. – «Капсула» стала чувствовать меня гораздо лучше. Кажется, теперь она будет создавать намного более… убедительные ландшафты. Она как будто… повзрослела? Что вы ей сказали?

– Я просто разрешил ей быть… – Он приподнял уголки губ. – Чуть более чувствительной. До этого кто-то вручную влез в настройки безопасного серфинга и выкрутил их до максимума. Наверное, из-за того, что завтра в нее лягу я. Но, как вы там сказали? Безопасность – это иллюзия? Я доверяю технологиям гораздо больше, чем людям. И поэтому разрешил ей чувствовать тоньше. Она справится.

Кира выдохнула и уставилась на руки:

– Круто.

– Я так понимаю, теперь у вас свободный вечер?

Она не знала, что на это ответить.

– Не поймите меня неправильно: мне просто нужно поговорить. Завтра я окажусь внутри. Это будет… слегка необычный для меня опыт. И… как бы это сказать… – Он не мог просто признаться ей, что психует до дрожи в коленях и все равно не сможет уснуть.

– На языке людей это называется «волноваться». – Кира сдержанно улыбнулась.

Игорь сдался и улыбнулся в ответ:

– Можно и так сказать. Так вы не откажетесь? – Он показал глазами наверх, туда, где была открытая веранда для сотрудников центра. – Погода чудесная.

Спустя час на продуваемой всеми ветрами крыше они в подробностях обсудили завтрашнее утро. Кира сбросила кеды, завернулась в плед и залезла в полосатый шезлонг с ногами. Вопрос, который мучил ее весь вечер, вырвался наружу сам:

– Где вы научились так хорошо программировать?

Игорь сидел в соседнем шезлонге и держал в руке остывшую чашку с остатками кофе. Он выглядел чужеродно в идеальном сером костюме и с чересчур прямой спиной на фоне красно-желтых полосок хлопкового сиденья. Лицо его на миг застыло. Глядя на сияющий мегаполис на горизонте, он наконец ответил:

– Моя мать была балериной. Мы редко виделись. С друзьями и девушками как-то не складывалось, и я написал Кристин. Мне было тринадцать.

– Ого! – удивилась Кира. – Я часто слышу ее в ваших эфирах. Она милая.

Соколов усмехнулся:

– Сначала она была совсем не сложной, потому что я знал только азы. Ну, там, свет включить, завтрак заказать, а потом… Кажется, мне удалось сделать ее похожей на человека. Только вот, – он слегка поморщился, вспомнив ночь, когда чуть не умер от передоза, – ей немного не хватает человеческих чувств. А у меня… нет такой экспертизы.

Он неуклюже опустил ледяную чашку на столик, сжав фарфоровую ручку слишком сильно.

– Скажите, Кира, а кто-нибудь умирал в «Капсуле»?

Она сильнее натянула на себя плед.

– Не совсем в «Капсуле»… После нее. Самоубийство. Всего два случая, с эмоционально нестабильными пациентами. Но с вами все будет хорошо, мы же готовились.

Соколов сглотнул ком в горле. Ему вдруг захотелось встать и отойти к краю крыши: казалось, что там больше воздуха.

Он вскочил, задев хлипкий столик, и раздался звон: чашка покатилась в сторону Киры, заливая пол и ее кеды недопитым кофе.

– Черт! – Игорь бросился их отряхивать. – Я вам пришлю новые… какие угодно, самые дорогие. Извините! Это все эмоции, я не знаю, как… избавиться от них. – Он поднял глаза и вдруг понял, что оказался к ней слишком близко.

Кира сидела в шезлонге и спокойно улыбалась:

– Игорь Александрович, вы все еще думаете, что эмоции вам мешают?

– Да, – отрывисто сказал он.

– А по-моему, совсем наоборот. – Кира наклонилась, прочертила холодными пальцами его затылок и поцеловала Соколова в губы.

Поцелуй был как удар в живот.

Игорь схватил ее за руку, и Кира вдруг почувствовала, как он дрожит.

Так же внезапно они отстранились друг от друга.

– Мне пора… – Он быстро пошел к выходу с веранды.