Деревянный хлеб. Части 1-4

— Можно я объясню? — немедленно влезла в разговор филологиня, — Ещё Конрад Лоренц в своих экспериментах по этологии установил, что недостаток ума животные компенсируют скурпулезным соблюдением «ритуальных действий». Они склонны ходить одной и той же тропинкой, повторять когда-то приведшие к успеху, но совершенно случайные последовательности движений… Так удобнее. Думать не надо! Любая новизна — пугает. Сходным образом ведут себя маленькие дети. Не наработав достаточного жизненного опыта — они всё превращают в ритуал. Настаивают, что бы перед сном им читали одну и ту же, давным-давно знакомую наизусть, сказку. Ходят, наступая на совершенно определенные тротуарные плитки (например, только по светлым, избегая темных). Это делает их маленький мир простым и как им самим кажется — безопасным. Нарушение «канона», даже случайное — искренне их пугает. Взрослые дяди с тетями, по той же самой причине — истово соблюдают всевозможные «приметы». «Канон» может быть не совсем очевидным. Тот же Конрад Лоренц описывал, как домашний гусь, приученный заходить в дом и по лестнице подниматься на второй этаж — однажды сильно испугался грозы. Молния ударила совсем рядом. Птица в панике устремилась к спасительному дому и нарушила собственный негласный ритуал. Пробежала через холл к лестнице напрямик, а не давно привычным путем «вдоль стенки». Осознав жуткий факт она перепугалась ещё больше (!), крича от ужаса вернулась обратно к двери (за которой бушевала буря) и старательно повторила «правильный» путь к лестнице, которому следовала много лет. «Ритулы» — рулят!

— Мне кажется неправильным сравнивать поведение почти безмозглой зверушки с целым доктором медицины, увидевшим непонятную для него уличную табличку… — начал Соколов. Спасатель!

— Может быть в привычной обстановке он и доктор медицины… — жестко отреагировала Ленка, — А в непривычной — такой же гусь лапчатый, как все «коренные». Хоть московские, хоть ваши. Панически боится нового или странного. Подозревает подвох и умаление своего «столичного статуса»…

— Я лишь тупо поставил перед фактом… — начал Ахинеев, но филологиня его перебила.

— Дайте закончить. Вы нарушили целую кучу неписанных правил «культурного», как они сами выражаются общения. Посягнули на святую «табель о рангах». По мнению «питерских» — провинциал обязан почтительно выслушивать мнение «коренного жителя» и вежливо с ним соглашаться. Или, так же вежливо не соглашаться. А не внезапно «ставить перед фактом» своей правоты. Человек согласился вас поучить жизни. Любезно уделил вам крупицу своего драгоценного времени. И — что в замен? Удары один за другим… Мало того, что пресловутый «камыш» — в Санкт-Петербурге есть. Он, оказывается, именно камыш (как бы не назывался по-научному) и он, оказывается, в этом качестве давным-давно «узаконен».

— Так я сразу, прямо там, предложил этому Николаю Бергу исправить ошибку властей. Собрать толпу таких же «коренных» и «кюлютурных», прийти в мэрию, взять там «за грудки» (или жопу) главного «мэрина» и — предметно растолковать ему особые, строго для Ленинградской области, правила русского языка. В ответ — удостоился только возмущенного пыхтения. У Галочки выходит очень похоже.

Я спокойна. Я совершенно спокойна… Не хватало ещё тут уронить последние остатки авторитета. Даже отвечать ничего не стану — пусть им…

— Дальнейший наш путь, — как ни в чем не бывало продолжил оратор, — протекал тихо. В напряженном молчании. Километра через полтора, когда миновали гаражный кооператив — впереди уже отчетливо зазеленело. Не чета небольшим полянкам, позаросшим всякой растительной дрянью… Потом — запахло болотом. Стоячей водой. И тучи комаров резко сгустились. Стало ясно, что мы почти пришли. Скажу честно, дальше ресторана «Мускат» — я продвигаться не собирался. Смысл? С террасы на втором этаже панорама простирающегося до горизонта камышового царства наблюдается отлично. Спор завершен — можно перекусить в относительном комфорте и тихо топать обратно. Увы, докторишка закусил удила… Где тут ваш камыш?! Пришлось шагать уже по грунтовке. Пока не уперлись в густую стену искомого…

— Убедился?

— Представьте себе — нет. Ну, или решил оставить за собой последнее слово. Короче, я — остался стоять на тропинке, Берг — храбро полез почти к самой топи. И оттуда, с пафосом — как это можно есть? Оно же — воняет!

— Обыкновенно, отвечаю. Под каждым квадратным метром — суточная «пайка» корма, для нескольких взрослых людей. Мои родичи, по отцовской линии, на Васюганских болотах, всю первую зиму после высылки на «спецпоселение», только им, родимым, в основном, от голодной смерти и спасались…

— ???