Деревянный хлеб. Части 1-4

— Это правда! — моментально подключилась к дискурсу Ленка, — Для сталинского СССР — совершенно нормально. Лучше всего — такая система описана в романе «Новое назначение» Александра Бека. Того, который автор «Волоколамского шоссе»… Книжка считалась жутко диссидентской, хотя на самом деле — практически документальная. Там хорошо показаны всякие казусы, связанные с абсолютным государственным обеспечением советской «номенклатуры». Чего стоит трагикомическая история, как два наркома попытались прокатиться в Московском метро 30-х годов, не имея в карманах ни копейки денег.

— Вот-вот… — довольно поддакнул Лев Абрамович, — Вроде бы «марксист» Жданов — не представляет себе системы товарно-денежных отношений в доверенном его управлению городе. Средняя зарплата в Ленинграде конца 1941 года — около 200 рублей. При этом, килограмм «суррогатного» хлеба (на треть состоящего из жмыха и ещё на треть из воды) — на «черном рынке» стоит 300 рублей. А за килограмм так сказать «мяса», — он сделал многозначительную паузу и, повернувшись в мою сторону, буквально обжег взглядом, — просят 200 рублей. Какая-то непонятная «конина» — продается вообще по 150 рублей за килограмм. Ещё более непонятный «сахар» — по 300 рублей за килограмм, в то время как масло (скорее всего, «третьесортное» растительное, льняное или подсолнечное) — улетало по 700–800 рублей. Признаюсь, как человек со вторым экономическим образованием — я полон ужасных подозрений…

Теперь — все дружно уставились на меня… Очередных откровений ждете, граждане? Сейчас получите!

— Соотношение цен действительно уникальное. В нормальной жизни — мясо не может (!) стоить дешевле хлеба. Не просто нормального, (белого, без воды и мусора), а даже «черного». Не говоря о «суррогатном» (с целлюлозой, жмыхами и опилками). Мясо, причем всегда — в 5-10 раз хлеба дороже! Скотина растет долго, её надо хорошо кормить… Отчего КПД преобразования — низкий. Закон сохранения энергии… Настоящий сахар («рафинад» или «песок») — всегда продается приблизительно по одной цене с растительным маслом. То есть обязан (!) стоить те же 800-1000 рублей за килограмм. Он на самом деле, в Блокаду, так и стоил. Как минимум, четыре средних месячных зарплаты — отдавали за стандартный килограммовый пакет «довоенного сахара». Вот только «с рук», на ленинградском «черном рынке» — хорошие довоенные продукты быдлу не продавали. Те шли отдельно, строго «по знакомству»…

— ???

— Судя по всему, между Кубаткиным и Ждановым — существовало негласное соглашение. Первый — не употребляет в своих донесениях «запретных терминов», а второй — закрывает глаза на все незаконные «гешефты» НКВД, связанные с крышеванием «черного рынка». Однако, у Кубаткина не имелось такой свободы маневра. Он же ещё и перед Берией отчитывался… Отчего пришлось употреблять «эзопов язык», априори непонятный потерявшему сцепление с реальностью партийному сановнику. Про типа хлеб — тут уже сказали… Совершенно очевидно, что оба сорта продажного мяса — это человечина. Никакого другого мяса, по таким демпинговым ценам — в блокадном Ленинграде появиться не могло… Украинская мафия сокращала население города ударными темпами. «Лошатина» и «мерзлятина» — словечки жаргонные. Кубаткин их тупо заменил русскими литературными «эквивалентами». Вроде бы соблюдая «правила игры». Если Жданов не желал понимать, что ему подсунули — то кто ему тогда доктор? Если он поверил, что в вымирающем от голода многомиллионном мегаполисе, где на «черном рынке» открыто торгуют человечиной по цене вдвое дешевле «эрзац-хлеба», за декабрь месяц — поймали всего 25 людоедов… Ну, я уже не знаю… Точно такой же метаморфозу, кстати, у Кубаткина подверглось жаргонное название пропитанной расплавленным сахаром земли, которую раскапывали на пепелище Бадаевских складов. Вместо печально знаменитого «ленинградского сыра» (который действительно чем-то напоминали глянцевые ноздреватые куски «бадаевского сахара»), он написал просто «сахар»… Без всяких последствий. Как обычно, наши большие начальники, больше всего на свете, боятся не своих омерзительных дел, а чужих честных слов.

— И за десятки лет, прошедших после войны — такой элементарщины в отчетности никто не заметил?! — для каудильо — эмоциональная реакция не характерна, похоже — его зацепило всерьез…

— Кому положено, — пожал плечами Ахинеев, — знали всё, что необходимо. А прочие, по меткому выражению Галины — «не хотели знать». Старательно изображали, что «лишнего не знают»…

— Включая Жданова?!