Делай деньги!

Большой зал заседаний на первом этаже дворца был переполнен. Многим пришлось стоять. Каждая гильдия, каждая заинтересованная группа лиц и каждый, кто просто хотел сказать, что он там был, — был там. Толпа народа тянулась от дверей дворца и до самой улицы. Дети карабкались на площадного голема, несмотря на все усилия охранявших его стражников[12].

Мокрист обратил внимание на топор, застрявший в большом столе и силой удара расколовший дерево. Он явно находился тут уже какое-то время. Возможно, о чем-то предупреждал или что-то символизировал. Это ведь, в конце концов, был военный совет, даже если не было войны.

— Однако мы уже начинаем получать угрожающие ноты от соседних городов, — сказал лорд Витинари. — Так что это только вопрос времени.

— Почему? — спросил аркканцлер Незримого Университета Чудакулли, который выбил себе сидячее место, вытурив оттуда, несмотря на протесты, его предыдущего обладателя. — Эти штуки же просто стоят вдоль стен и ничего не делают?

— Верно, — согласился Витинари, — это называется активной обороной. И практически равносильно объявлению войны. — Он испустил короткий горький вздох, означавший у него работу мысли. — Позвольте напомнить вам знаменитое изречение генерала Тактикуса: «Хочешь войны — готовься к войне». Наш город окружен стеной из существ, каждое из которых почти наверняка можно уничтожить только осадным орудием. Госпожа Добросерд, — он коротко улыбнулся Ангеле Красоте, — была столь любезна, что привела в Анк-Морпорк армию, способную завоевать мир, хотя я с готовностью приму ее заверения в том, что она это не нарочно.

— Ну так почему бы и не завоевать? — спросил лорд Низз, глава Гильдии Убийц.

— А, лорд Низз. Я так и думал, что кто-нибудь это предложит, — сказал Витинари. — Госпожа Добросерд? Ты ведь изучала этих големов.

— У меня было полчаса! — возразила Ангела Красота. — И я скакала на одной ноге!

— Как бы то ни было, эксперт здесь ты. И ты консультировалась с небезызвестно почившим профессором Флидом.

— Он пытался заглянуть мне под юбку!

— Я тебя слушаю.

— У них нет платы, — сказала Ангела Красота. — Их головы никак нельзя открыть. Если мы не ошибаемся, этими големами движет один всеобъемлющий императив: защищать город. И все. Это буквально вырезано в их глине.

— Тем не менее есть такое понятие, как превентивная оборона. Это может быть расценено и как «защита». Как по-твоему, они могли бы напасть на другой город?

— Сомневаюсь. На каком городе прикажете проверить эту теорию, милорд?

Мокрист вздрогнул. Иногда Ангела Красота просто ни с чем не считалась.

— Ни на каком, — ответил Витинари. — Пока я патриций, у нас здесь не будет никаких гнусных империй. Мы только-только пережили предыдущую. Профессор Флид, тебе удалось дать им хоть какие-то распоряжения?

Все повернулись к профессору Флиду на его магических носилках, которые разместили у входа из чистой невозможности пробиться дальше в зал.

— Что? Нет! Я имею неплохое представление об эмийском, но не могу заставить их сделать ни шагу! Я испробовал все подходящие команды, и все зря! Это ужасно раздражает. — Он потряс посохом перед Иксом. — Ну же, не стойте без дела, ребятки! Поднажмите!

— Мне кажется, у меня получится поговорить с ними, — сказал Мокрист, не сводя глаз с топора, но его голос утонул в общей неразберихе, возникшей, когда ворчащие студенты потащили магические носилки обратно через запруженную переднюю.

«Дайте мне только разобраться, почему… Ага… ага. Вообще-то это даже… просто. Слишком просто для заседания».

— Как, председатель Гильдии Купцов, дамы & господа, могу ли я отметить, что эти штуки знаменуют ценную рабочую силу в городе… — сказал Роберт Паркер[13].

— В Анк-Морпорке нет рабства! — воскликнула Ангела Красота, тыча пальцем в Витинари. — Вы всегда это говорили!

Витинари взглянул на нее, изогнув бровь. Потом он приподнял вторую. Но Ангелу Красоту этим было не смутить.

— Госпожа Добросерд, ты сама сказала, что у них нет платы. Их нельзя освободить. Я могу постановить, что они являются орудиями труда, и, поскольку они позиционируют себя как слуги города, я буду относиться к ним соответственно. — Он поднял обе руки в ответ на общий гвалт и продолжал: — Они не будут продаваться, и с ними будут обращаться бережно, как и положено обращаться с орудиями труда. Они будут работать на благо города и…

— Нет, это ужасно плохая идея! — Какой-то человек в белом халате пытался пробиться вперед. На голове у него была желтая дождевая шляпа.

— А ты?.. — поинтересовался Витинари.

Человек снял желтую шляпу, огляделся по сторонам и замер. У него вырвался слабый стон.

— Ты же Хьюберт Трямм? — спросил Витинари. На лице Хьюберта застыло выражение ужаса, и тогда Витинари добавил более мягким тоном: — Тебе нужно время, чтобы подумать над моим вопросом?

— Я… только… что… услышал… — начал Хьюберт. Он окинул взглядом море лиц и захлопал глазами.

— Господин Трямм, денежный алхимик? — подсказал Витинари. — У тебя, наверное, написано это где-то на одежде.

— Я попробую помочь, — сказал Мокрист, пробивая себе локтями путь к онемевшему экономисту.