Даниил Андреев

Ночами громыхал заградительный огонь зениток, несся ноющий звук «юнкерсов», вспыхивали прожектора. Бомбы на Москву падали и днем. Слухи оповещали: бомба попала в шедший у Манежа трамвай. Сброшен с пьедестала, правда, в тот же день поднят памятник Тимирязеву. Задет портик Большого театра. Бомба попала в университетский сквер, выбиты окна и двери, разрушена крыша Манежа… Стремительные фронтовые события, каждодневная, нараставшая тревога. Осложнившиеся отношения Даниила, лишенного всякой житейской хватки, с Коваленскими, болезненная беспомощность мамы Лили и Екатерины Михайловны, сразу сдавших, постаревших, – все это мучило, заставляло горько замыкаться. Дежуря по ночам на крышах в пожарной охране, он говорил: «За 20 лет первое дело, в котором чувствуешь себя нужным»³²⁸.

В середине сентября киевская группировка наших войск попала в окружение. Киев сдали 19 сентября. 20 сентября погиб Юрий Беклемишев-Крымов. Незадолго перед тем Даниилу приснилось, как он погибнет. Крымов погиб геройски, под селом Богодуховка Полтавской области в рукопашном бою, прикрывая отходящих товарищей. Он пробивался из окружения с редакцией газеты «Советский патриот». Бился с той уверенной отвагой, с которой когда-то в юности выходил драться стенка на стенку на московских пустырях. Его нашли с семью штыковыми ранами. Но об этом стало известно позже, он считался пропавшим без вести, и мать Юрия никак не хотела поверить в его гибель.

Алла Александровна упоминала: одно время, в начале войны, Даниил был близок с Галиной Русаковой, но они быстро расстались. Юношеская любовь невоскресима. Хотя он любил «не как все».

«Даниил рвется в “надзвездные” края, – записала Малахиева-Мирович после разговора с ним, – и оттуда хочет увидеть и услышать “единое на потребу”. Иногда ему удается уловить звездный луч – обетование, радость, новые силы для крыльев. Но чаще он глубоко печален и как бы пронзен раз навсегда стрелой, которая так и осталась в незаживающей ране. Последний раз – три дня тому назад мы говорили о его детской и юношеской любви (“О, моя Голубая звезда!”). Он несет ее в душе и поныне, и все в том же голубом новалисовском, дантовском значении. Она (Г. Р.) замужем, овдовела, и у Даниила не было ни тени ревности к ее мужу и нет ни мечты, ни желания соединить в браке свою жизнь с нею. Судя по его последнему стихотворению, это чувство взаимное и у Г., такого же надзвездного характера. Никогда не приходило в него страстное влечение. А между тем влечение, и напряженное, не ослабело до сих пор. Но другой природы – лунный свет, надзвездные края»³²⁹.

Их запоздалый, «надзвездный» роман, очевидно, совпал с гибелью Юрия Попова, сентябрьской ночью дежурившего на высокой крутой крыше, и к всплывавшим болям прошлого добавилась вина перед соперником и другом. Но какая – понятно было только ему.

2. 16 октября

Осенняя Москва превратилась во фронтовой город, пустела. Над крышами в помрачневшем октябрьском небе – аэростаты воздушного заграждения. Оконные стекла в белых бумажных крестах. По окраинам встали надолбы, рылись траншеи. Даже на Садовом кольце появились противотанковые ежи. Сделали их из стали, предназначавшейся для каркаса начавшего строиться Дворца советов. Заметно поднявшийся к июню 1941-го на месте храма Христа Спасителя каркас разобрали. По ночам на улицах черно, ни огонька. Дежурившие на крышах видели, как небо, особенно на северо-западе, озарялось вспышками.

Киев пал. Все ближе знамя Одина.
На восток спасаться, на восток!
Там тюрьма. Но в тюрьмах дремлет Родина,
Пряха-мать всех судеб и дорог.
Гул разгрома катится в лесах.
Троп не видно в дымной пелене… —

так начинается один из «набросков к поэме» «Германцы» – стихотворение «Беженцы».

2 октября наш фронт был прорван западнее Вязьмы, 3 октября Гудериан захватил Орел и двинулся на Тулу, 6-го немцы взяли Брянск, 9-го вошли в Трубчевск… 12 октября ГКО решил строить третью оборонительную линию в самой Москве, шла эвакуация. Готовились подпольные группы для действий в оккупированной столице, на случай отступления минировались важные объекты, и не только военные. Заминировали даже Дом союзов. Москвичи привыкли к прерывистому вою сирен, гудкам, гулу бомбардировщиков.

Разведка группы немецких армий «Центр» оценивала положение в сводке 14 октября: «В настоящее время противник не в состоянии противопоставить наступлению на Москву силы, которые были бы способны оказывать длительное сопротивление западнее и юго-западнее Москвы. <…> Эвакуационные мероприятия в районе Москвы дают основания полагать, что противник считается с возможностью ее потери»³³⁰.