Дальгрен

Еще не рассвет. (Настанет ли рассвет?) Только что вернулся из третьего и, надеюсь, последнего набега на «Эмборики». Не хочу даже писать. Но, как водится, напишу. (По крайней мере, сказал он, и слышны ли вам заглавные, Теперь Они От Нас Отстанут. Абсурдно задумчивый комментарий Тарзана [эхо того, что он слышал от меня?]:

– Здесь это проще всего.

Ворон, Жрец, Тарзан и Джек-Потрошитель твердили мне:

– Не бери Перца, слышь!

– Пойдут все, кто хочет пойти, – сказал я.

Впрочем, когда мы уходили, Перец куда-то слинял. Леди Дракон поджидала нас перед домом Тринадцати; в тенях подъезда стоял Малыш, как обычно, с г. ж., рябой и надутый. Продев руку в цепи, Адам сидел на бордюре и безутешно бухтел. Собор, Откровение и Болид и принесли канистры с

* * *

дымно-вечерний океан. Я принюхался было, однако ноздри онемели – или обвыклись. Львы в мутти раззявили пасти. Мы приблизились к туманной жемчужине одинокого горящего фонаря, и все лицо у нее скривилось. Она замерла; бирюза от подола до колен полыхнула аж до алой талии.

– Может, нам?.. Ой, Шкет! Ты знаешь, что они говорили!

– Будь добра… – попросил я ее. Горло болело от бега и промозглого воздуха. – Будь добра, скажи мне, что… что они говорили!

Ее руки заточили рот в клетку. Она вся была как ливень серебра в металлической черноте.

– Кто-то с крыши банка, «Второго Сити-банка»… ох, сука… снайпер!

– Господи боже, кого? – Я схватил ее за локотки, и волосы заплясали вкруг ее головы. – Скажи, кого подстрелили.

– Пола, – прошептала она. – Пола Фенстера! Школа, Шкет… и вообще всё!

– Он погиб?

Она затрясла головой, имея в виду, что не знает. Ее руки скручивали серебристую ткань на бедрах; одно потекло алым по ноге; из другого по животу зазмеилась желтизна.

– В огне, – очень быстро выпалила она. – В пожаре… все твои стихи, новые – они сгорели!.. – Ее губы смыкались и размыкались, перебирали слова, и ни одно не подходило. – Все до единого… я не смогла…