Cobalt Red

Когда мы шли по периферии участка, Филипп протянул мне камень размером примерно в два моих кулака. "Мбази", - сказал он. Гетерогенит. Я внимательно изучил камень. Он был плотным, с грубой текстурой, украшенным манящей смесью тила и лазури, вкраплениями серебра и пятнами оранжевого и красного - кобальт, никель, медь. Это было оно. Бьющееся сердце экономики перезарядки. Гетерогенит может встречаться в виде крупных камней, как тот, что протянул мне Филипп, или в виде мелких камешков, или выветриваться в песок. Кобальт токсичен при прикосновении и дыхании, но это не самое большое беспокойство старателей. Руда часто содержит следы радиоактивного урана.

Я бросил камень и последовал за Филиппом вглубь шахты. Большинство старателей бросали подозрительные взгляды, когда я проходил мимо. Мать-подросток перестала копать и прислонилась к лопате под тусклым дневным светом. Она смотрела на меня так, словно я был захватчиком. Пыль поглотила маленького ребенка, пристегнутого к ее спине, голова которого была повернута под прямым углом к хрупкому телу. Филипп спросил, готова ли она поговорить с нами. "Кто наполнит этот мешок, пока я с вами разговариваю?" - сердито ответила она. Мы прошли дальше по шахте и обнаружили группу из шести мужчин в возрасте от восьми до тридцати пяти лет, покрытых грязью и тиной.

"Джамбо", - поприветствовал группу Филипп, что на суахили означает "привет".

"Джамбо", - ответили они.

Группа копала в пятиметровой яме шириной шесть-семь метров на поверхности и три метра на дне, похожей на ямы, описанные Фредериком Стэнли Арнотом в 1886 году. Младшие мальчики копали маленькими лопатами ближе к поверхности, а мужчины - глубже, в глинистые отложения. Дно ямы было погружено в воду медного цвета примерно на фут. Самым старшим в группе был Фаустин. Он был худым и крепким, с лицом, сжатым к центру. На нем были пластиковые тапочки, оливковые брюки, светло-загорелая футболка и бейсболка.

"Большинство копающих здесь людей родом из Кипуши", - говорит Фаустин. "Некоторые люди также приезжают из деревень на стороне Замбии".

Он указал в туманную даль. В этой части Кипуши не было официального пограничного перехода, просто невидимая линия где-то за районом кустарной добычи, которую местное население пересекало каждый день.

Фаустин объяснил, что он, его брат, шурин, жена, двоюродный брат, и трое детей работали в группе. "Мы работаем с теми, кому доверяем", - сказал он. Каждый день они наполняли большие мешки из рафии грязью, грязью и гетерогенитовыми камнями, которые выкапывали из ямы. Крупные камни они разбивали металлическим молотком на гальку, чтобы в каждый мешок помещалось больше. Наполнив мешки, они несли их к близлежащим водоемам, чтобы просеять содержимое через канингио (металлическое сито). Затем просеянные камни гетерогенита снова загружали в мешки. Каждый день требовалось несколько таких циклов, чтобы получить достаточно гетерогенитовой гальки для заполнения одного большого мешка из рафии.

"За один день мы можем произвести три мешка гетерогенита", - пояснил Фаустин.

Я спросил его, что они делают с мешками.

"Мы отвозим их туда, рядом с KICO. Туда приезжают негоцианты. Мы продаем им кобальт".

"Что делают негоцианты с гетерогенитом?" спросил я.

"Они доставляют мешки в магазины и продают их".

"Почему бы вам самому не отвезти кобальт на склад?"

"У меня нет мотоцикла. Некоторые другие крезёры могут сами доставлять руду в компуары, но это риск, потому что для перевозки руды в Конго нужно иметь разрешение. Если полиция обнаружит нас, когда мы перевозим руду без разрешения, нас арестуют", - объясняет Фаустин.

Я спросил, какое разрешение требуется. Фаустин не знал подробностей, сказав лишь, что это слишком дорого для большинства старателей. Филипп уточнил детали. "Для транспортировки руды требуется три разных разрешения. Цена зависит от количества перевозимой руды и расстояния, на которое она перевозится. Негоцианты должны платить что-то около восьмидесяти или ста долларов в год за перевозку одной тонны руды на расстояние не более десяти километров. Компуару придется перевозить много тонн руды, и расстояние может достигать пятидесяти километров. Горнодобывающие компании должны перевозить тысячи тонн, и это может быть более трехсот километров, если они едут из Колвези в Кипуши, так что плата в этом случае может составлять тысячи долларов в год".

Плата за транспортировку руды казалась не более чем денежным правительством. Зачем еще брать с людей деньги за то, что они возят камни из одного места в другое? Кроме того, из-за этих сборов большинство старателей не могли напрямую выйти на рынок из-за невозможности заплатить налог. Будучи отрезанными от рынка, они вынуждены были соглашаться на нерыночные цены от негоциантов за свой тяжелый труд, что еще больше укрепило состояние бедности, толкнувшее их на кустарную добычу.