Чужестранец

– Иду, Юкка Антич! – Парень проворно соскочил с сеновала. Рядом что-то упало зазвенев. Мирко понял, что это тот предмет, который дала ему, уходя, Хилка. Он поспешно обернулся: на земле – хвала богам, никуда не закатилась! – лежала серебряная фибула – заколка для женского плаща. Это были все те же три камня на круге, соединенные в середине лучами. Знак напоминал солнечное колесо и громовый знак сразу, но не был ни тем, ни другим.

– Отколь вещь такая? – поинтересовался Юкка, заметив вещицу. – Нынче ведь редко подобное сыщешь.

– У купцов заезжих выменял, – соврал Мирко. – А здесь у Кулана такую видел. Только вот что значит, не пойму.

– Этого тебе и Кулан не скажет, – ухмыльнулся Юкка. – Колдун разве, да и то не наш Калеви. Как пойдешь к югу, так на Смолянке островок есть – весь ивой да березой зарос. На островке том колдун живет, старый очень, он может сказать. Так что, пойдем заклинания творить?

В руках Юкка держал кожаный мешок. По его очертаниям Мирко понял, что в нем находятся гусли, какие бывают у хиитола, – кантеле. Но сказал Юкка эту фразу столь буднично, что парень только и нашелся, что ответить рассеянно:

– Пойдем, а куда?

– Не близко, но и не далече. За озеро, на ручей. Место там есть хорошее.

Они пошли со двора. Пока Мирко умывался у колодца, Анти и Юсси уже смекнули, что главный хозяин с гостем, щедрым на ласку, куда-то собираются, и тут же выразили охоту пойти с ними, вращая хвостами и делая масленые глазки.

– Возьмем их? – засмеялся нехитрым собачьим вывертам Мирко.

– Отчего нет? – ответил Юкка, почесав бороду. – Кулан говорил – уж не припомню зачем, – что взгляд собаки невидимых духов, которые навредить хотят, отгоняет.

– Тогда пошли, – бодро отвечал Мирко.

Сон под открытым небом все же восстанавливал силы куда лучше, чем ночлег в доме. Несмотря на то, что спал опять мало, он чувствовал себя отдохнувшим, а все беды вчерашнего дня больше не казались такими уж великими. В кармане лежала серебряная застежка – подарок Хилки. «А что, – вдруг подумал Мирко. – Вот если не найду я на свете ни Рииты, ни хода к ней, а у Хилки с Антеро не сладится меж тем. Вернусь тогда, пожалуй, к ней». Он прекрасно знал, что не сделает так никогда, но с этой думой почему-то было легче.

Утренний полусвет наполнял долину. Над озером медленно клубился пар. Стояла удивительная тишина, нарушаемая иногда лишь обычными для этого времени звуками: мычанием коровы, стуком калитки, поскрипыванием колодезного ворота. Третьи петухи еще не пропели. На душе у Мирко было хорошо, и верилось, что этот день будет славным и принесет ему удачу в дальнем пути.

Они спустились к озеру и повернули направо. В отличие от песчаного левого берега, правый был травянистый, местами поросший тальником.

– Скажи, Юкка, – решился спросить Мирко, хотя разговаривать до свершения обряда не полагалось, – а к чему это у вас решили тын возводить? От кого оборону держать вздумали в такой глуши? Или мы на севере еще не слышали ничего? Может, враг какой новый явился?

Юкка, по обыкновению, усмехнулся в бороду:

– У кого карман тугой, тому всегда за него страшно, коли ни мечом, ни луком, ни песней заклинательной не владеет. Сколько знаю, войны в Чети, да и севернее, с тех времен, когда здесь ругии и вольки жили, не было. И быть не обещает. Разбойники, те в глуши сидят, нос высунуть боятся. Кулан, как разбогател, так развернулся, что, почитай, верст на тридцать вокруг Сааримяки ни единого лихого человека не сыщешь. А тын возвести, я полагаю, он для вида больше решил. Сам посуди, Мирко: приезжает купчина, видит – село богатое, вокруг крепость, ров. Купец – житель городской, в сердце сразу такое привечает. Приезжает домой – всем рассказывает. А кому купец рассказывает? Своим же, купцам. Смекаешь?

– А то, – кивнул Мирко. – У нас тоже тын есть. Старый. Но нам новый не поможет – село против Сааримяки в семеро меньше будет. А купцы и так приедут: к нам оленные люди выходят пушниной да шкурами торговать. Ты мне еще вот что скажи, Юкка Антич: озеро это – никак в толк не возьму, – оно само такое получилось или его вырыли когда-то нарочно?

– Этого тебе никто не скажет, даже колдун на Смолинке, – отвечал Юкка, обводя взглядом дымящуюся, тихо качающуюся поверхность. – Я тоже про это думал. Похоже на то, что нарочно, только никто того уже не помнит. Здесь, если побродить вокруг да приглядеться, диковин немало отыщется. Антеро до них жаден был, – добавил он. – Дедушка Тойво уж совсем старик был, а все внука окрест водил. Да и то сказать – окрест: они на целую неделю уходили. Вот и на север, думаешь, он за одной бусиной пошел?

– А зачем еще? Я иного не знаю, – ответил Мирко, боясь произнести «он не говорил» или «Хилка не рассказывала».

– Да все за ними же, за чудесами, – пояснил Юкка. – К северу, он думал, таких диковин еще больше быть должно. Однако, если о диковинах говорить, давай лучше на обратном пути.