Чужестранец

– Не печалься. Одними думами ничего не сделаешь. Тут без тебя случится, кому худа натворить. Так вот, – она перевела дух, – с того начну, как с Антеро получилось. До прошлой весны мы друг друга как и не знали. А потом, как праздник был, весну провожали, он подошел ко мне и говорит, – так подошел, что рядом никого не было, видно, всю дорогу минутку выгадывал. И говорит, значит: «Видела когда-нибудь, как поутру на болоте сохатые с островин выходят?» – «Нет, говорю». – «А как ночью синие огоньки от человека убегают?» – «То ж, говорю». – «Ну а как цветы болотные распускаются, сабельник, к примеру, хоть и не время еще?» – «Нет», – отвечаю. «Тогда идем завтра, я тебе покажу. Хочешь ли?» Я и согласилась, сама уж не знаю почему. Так и пошло, как у всех бывает. Одно удивительно было: на второй раз он меня к колдуньему озеру повел да и сказал: «Вот здесь я тебя, как в первый раз, увидел». – «Сейчас?» – спрашиваю. «Да нет, – говорит, – намедни». – «Это как же? – спрашиваю. – Разве мы до того, как ты меня сохатых смотреть водил, вместе сюда ходили?» – «А то», – отвечает. Я посмеялась тогда, говорю: «Чудной ты, Антеро, какой. Может, это тебе пригрезилось?» Он поглядел тогда как-то особенно, потом ладонью по глазам провел и отвечает: «Может, и так». – «Тогда расскажи, – говорю, – какая я была». – «Ладно, – говорит, – расскажу, – вздохнул так. – Я, – говорит, – с болота возвращался, запозднился. Темени еще не было, а звезды уже показались. Что ж, думаю, и ночью дойду, леса знакомые. На озеро вышел, смотрю – на другом берегу ты. Вот, думаю, диво: как это ты в таком месте очутилась да в такой час. Да и к чему? Махнул я тебе рукой, крикнул. Ты увидела, ответила что-то, я озеро обошел, подошел». – «Во что ж я одета была», – спрашиваю. «Да, – говорит, – в рубаху такую вот, черевики, понева белая с красным по синему, венчик твой серебряный. А еще обруч был, из бисера плетеный на левой руке. Ныне, – говорит, – не вижу. Где ж он?» А у меня и не было такого никогда. Я его давай про узор спрашивать, а он взял веточку да тут же на песке и начертил. Я после такой сплела.

– Что ж еще он рассказывал? – спросил Мирко. В голове у него начала наконец складываться дикая, необычайная, но связная картина всего, что было в последние два дня, что случилось раньше и, возможно, если Хилка доскажет, что делать дальше.

– Вот и он тогда точно так на меня смотрел, – сказала меж тем девушка. Она приблизила к нему свое лицо, заглянула прямо в глаза. – Одинаково.

– На меня тоже так смотрели, как ты сейчас, – ответил Мирко. – А теперь и не знаю, где опять такие глаза найти. Ты хоть знаешь, куда Антеро ушел, где искать. А я вот не знаю. – Он отвел взгляд, посмотрев на небо. Гвоздь-звезда, водящая вкруг себя прочие, светила бело и ярко. Не много, знать, убытка принес тот лепесток, что сорвал-таки для Луны сын небесного хозяина. – Ладно, ты досказывай.

– Да вот и все, наверно. – Хилка высвободила свою руку из руки Мирко – не выдернула, а так, чтобы сесть по-иному. – Антеро про то говорить больше не любил. А тогда он еще сказал, что говорили мы с ним «в первый раз» про травы, да болота, да малый народ, что на островах болотных живет. Мы-то, конечно, про все это после говорили, потом. А тогда он с кем говорил? Да и говорил ли? Или то сон был, или наваждение? Только все одно к лучшему оно было. Мы тогда условились, что будет со мной по лесам гулять, по болотам, показывать все. А еще он мне… ей… мне бусину давал смотреть. А я ему знак, который на бусине золотом стоит, показала.

– На валуне старом, что на поляне стоит, у самого леса, – проговорил Мирко. Ему хотелось выть на эти красивые звезды.

– И ты видел? – прошептала Хилка. – А он мне говорил, что знак тот тогда появился, а потом, сколь он туда ни ходил, более его не видел. Значит, не привиделось то ему?

– Может быть, – ответил Мирко. – А может, это и мне видение было. Я бы только из того видения и не возвращался.

– А я бы попасть туда хотела, хоть на миг, – мечтательно сказала девушка. – Как же это? Выходит, вам двоим одно видится? А меня ты там не видел?

Мирко посмотрел на Хилку. Она ждала ответа так, словно от этого зависело что-то очень важное. И ему показалось, что, если сейчас он скажет «да», то сможет запросто, сказав только одно это слово и взяв ее за руку, навсегда остаться здесь, с ней. И ни Антеро, ни Ахти Виипунен ничего не будут значить для них. И не надо будет идти за своенравной бездельной бусиной невесть куда, искать вечно прекрасную и вечно ускользающую богиню, молиться на неведомо что указующий знак, мерить своими короткими шагами беспредельность мира. Не нашел ли он здесь то, зачем, верно, и уходил из Холминок? Что могло быть проще? Что можно было еще хотеть? Ведь обе они были так похожи. Но Хилка была рядом – только руку протяни.

– Нет, – просто и искренне ответил Мирко. И это было правдой: Хилка не была Риитой и он не любил ее. Девушка тоже посмотрела на звезды. Что она думала? Мирко допускал, что ей хочется того же, что и ему.